JК
Петр Первый :: Толстой Алексей
Страница: 203 из 206Петр плотнее скрючивался под одеялом…
…Сестрица, сестрица, бесстыдница, кровожаждущая… Широкобедрая, с жирной шеей… (Вспомнил, как стояла под шатром в соборе.) Мужицкое нарумяненное лицо, – мясничиха! Гранаты на дорогу велела подбросить… С ножом подсылает… В поварне вчера объявился бочонок с квасом, хорошо, что дали сперва полакать собаке, – сдохла…
Петр отмахнулся от мыслей… Но гнев сам рвался в височные жилы…
Лишить его жизни! Ни зверь, ни один человек, наверно, с такой жадностью не хотел жить, как Петр…
– Алексашка… Черт, спишь, дай квасу…
Алексашка обалдело выскочил из-под тулупа. Почесываясь, принес в ковшике квасу, наперед сам отхлебнув, подал. Зевнул. Поговорили немного.
«Послушивай», – печально, бессонно донеслось издали…
– Давай спать, мин херц…
***
Петр скинул с лавки голые худые ноги… Теперь не чудилось, – тяжелые шаги торопливо топали по переходам… Голоса, вскрики… Алексашка, в одном исподнем, с двумя пистолетами стоял у двери…
– Мин херц, сюда бегут…
Петр глядел на дверь. Подбегают… У двери – остановились… Дрожащий голос:
– Государь, проснись, беда…
– Мин херц, – это Алешка.
Алексашка откинул щеколду. Тяжело дыша, вошли – Никита Зотов, босой, с белыми глазами; за ним преображенцы, Алексей Бровкин и усатый Бухвостов, втащили, будто это были мешки без костей, двоих стрельцов, – бороды, волосы растрепаны, губы отвисли, взоры блаженные.
…Сестрица, сестрица, бесстыдница, кровожаждущая… Широкобедрая, с жирной шеей… (Вспомнил, как стояла под шатром в соборе.) Мужицкое нарумяненное лицо, – мясничиха! Гранаты на дорогу велела подбросить… С ножом подсылает… В поварне вчера объявился бочонок с квасом, хорошо, что дали сперва полакать собаке, – сдохла…
Петр отмахнулся от мыслей… Но гнев сам рвался в височные жилы…
Лишить его жизни! Ни зверь, ни один человек, наверно, с такой жадностью не хотел жить, как Петр…
– Алексашка… Черт, спишь, дай квасу…
Алексашка обалдело выскочил из-под тулупа. Почесываясь, принес в ковшике квасу, наперед сам отхлебнув, подал. Зевнул. Поговорили немного.
«Послушивай», – печально, бессонно донеслось издали…
– Давай спать, мин херц…
***
Петр скинул с лавки голые худые ноги… Теперь не чудилось, – тяжелые шаги торопливо топали по переходам… Голоса, вскрики… Алексашка, в одном исподнем, с двумя пистолетами стоял у двери…
– Мин херц, сюда бегут…
Петр глядел на дверь. Подбегают… У двери – остановились… Дрожащий голос:
– Государь, проснись, беда…
– Мин херц, – это Алешка.
Алексашка откинул щеколду. Тяжело дыша, вошли – Никита Зотов, босой, с белыми глазами; за ним преображенцы, Алексей Бровкин и усатый Бухвостов, втащили, будто это были мешки без костей, двоих стрельцов, – бороды, волосы растрепаны, губы отвисли, взоры блаженные.