Бедные люди   ::   Достоевский Федор Михайлович

Матушка моя, какую они насмешку подняли!

Величали, величали нас, хохотали, хохотали, предатели! Я вошел к ним и

уличил Ратазяева в вероломстве; сказал ему, что он предатель! А Ратазяев

отвечал мне, что я сам предатель, что я конкетами разными занимаюсь;

говорит,вы скрывались от нас, вы, дескать, Ловелас; и теперь все меня

Ловеласом зовут, и имени другого нег у меня! Слышите ли, ангельчик мой,

слышите ли, - они теперь все знают, обо всем известны, и об вас, родная моя,

знают, и обо всем, что ни есть у вас,обо всем знают! Да чего! и Фальдони

туда же, и он заодно с ними;послал я его сегодня в колбасную, так, принести

кой-чего; не идет да и только, дело есть, говорит! "Да ведь ты ж обязан", -

я говорю. "Да нет же, говорит, не обязан, вы вон моей барыне денег не

платите, так я вам и не обязан". Я не вытерпел от него, от необразованного

мужика, оскорбления, да и сказал ему дурака; а он мне - "от дурака слышал".

Я думаю, что он с пьяных глаз мне такую грубость сказал - да и говорю, ты,

дескать, пьян, мужик ты этакой! а он мне: "Вы, что ли, мне поднеслито? У

самих-то есть ли на что опохмелиться; сами у какой-то по гривенничку

христарадничаете, - да еще прибавил:Эх, дескать, а еще барин!" Вот, маточка,

вот до чего дошло дело! Жить, Варенька, совестно! точно оглашенный

какой-нибудь; хуже чем беспаспортному бродяге какому-нибудь. Бедствия

тяжкие! - погиб я, просто погиб! безвозвратно погиб.



М. Д.



Августа 13.

Любезнейший Макар Алексеевич! Над нами все беды да беды, я уж и сама не

знаю, что делать! Что с вамито будет теперь, а на меня надежда плохая; я

сегодня обожгла себе утюгом левую руку; уронила нечаянно, и ушибла и

обожгла, все вместе. Работать никак нельзя, а Федора уж третий день хворает.

Я в мучительном беспокойстве. Посылаю вам тридцать копеек серебром; это

почти все последнее наше, а я, бог видит, как желала бы вам помочь теперь в

ваших нуждах.