Уроки на скамейке   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

Они то переплетаются и закручиваются, то, сливаясь в единый поток, покрывают яркий шар. При этом каждая ветвь ивы окружена легким сиянием, будто коса с вплетенными серебристо-туманными лентами. Желтые сполохи рисуют на шаре змеевидные тени. И в этот момент трудно отличить живой мир от мира теней. Я смотрю на игру света и не могу оторвать взгляда от фантастического калейдоскопа. Но ветер заставляет меня трястись от холода. Ох, не заболеть бы!

Прибежала в комнату, нырнула под теплое одеяло. Думаю о Толяне. В мою спокойную жизнь ворвались твои беды и заботы. Я понимаю: ты чувствуешь себя чужим среди ребят. Мы – дети войны, а ты – настоящий подкидыш. Меня тоже раньше так называли. Сердце стонало, но в глубине души я верила, что мои родители были героями или просто хорошими людьми. Ты молчаливый от горя, а ребята видят в твоем поведении пренебрежение к ним. «Бирюк. Строит из себя невесть кого», – слышала я во дворе. Это – о тебе. Когда ты небрежно цедишь сквозь зубы резкие, часто грубые слова, ты просто боишься показать свою слабость, боишься заплакать. Тебе хуже, чем мне. Я часто грущу оттого, что у меня нет родителей. Но мои переживания другие: я знаю, что их просто нет. А тебе приходится испытывать жуткую боль за себя, за маму и даже за плохого отца. За что страдает ребенок, которого сдали в детдом при живых родите-лях?

Если я сделаю что-то плохое, то мучаюсь, хочу поскорее извиниться. Для меня получить заслуженное наказание – это как облегчить душу. Наказали и простили. Я снова хорошая.