JК
Проталины :: Шевченко Лариса Яковлевна
Страница: 239 из 242Но когда он взялся за портфель, поняла, что отправляюсь надолго. Значит, придется жить и учиться на новом месте? На меня свалилась масса эмоций: жаль расставаться с дедом, пугала неизвестность, необходимость привыкать к новой семье. Тяжело, тоскливо, беспокойно на душе.
– Летом вернешься, – подбадривает меня дед.
Глаза у него тоже красные.
На следующий день дед Яша заболел гриппом. Я сидела возле него и гладила его горячую руку. Оля куда-то пропала на полдня. Вернулась со своей племянницей и сказала мне:
– Поживешь у тети Фаины, а потом поедешь в деревню. Мне трудно с вами двоими управляться.
– Я большая и могу помогать, – попыталась возразить я.
Оля ответила жестко:
– Не послушаешься, будешь спать на улице.
Я оторопела и молча взяла свою сумку с одеждой. Раньше Оля такой не была.
Дед лежал на кровати, свернувшись калачиком, подложив обе ладони под щеку. Он показался мне несчастным и выглядел, как больной обиженный ребенок. Его большие, даже в старости, голубые, глубоко запавшие глаза, смотрели грустно, безысходно. Почему-то мелькнула жуткая мысль: «Увижу ли еще?» В носу защекотало. Закусила губу, прижалась головой к слабому плечу деда, но тут же вскочила и, сдерживая слезы, пошла к выходу.
С порога еще раз оглянулась. Почему я должна уезжать? Попросите остаться! Дед молчал и только чуть кивнул головой. Я потопталась на месте и с тяжелым сердцем переступила порог.
– Летом вернешься, – подбадривает меня дед.
Глаза у него тоже красные.
На следующий день дед Яша заболел гриппом. Я сидела возле него и гладила его горячую руку. Оля куда-то пропала на полдня. Вернулась со своей племянницей и сказала мне:
– Поживешь у тети Фаины, а потом поедешь в деревню. Мне трудно с вами двоими управляться.
– Я большая и могу помогать, – попыталась возразить я.
Оля ответила жестко:
– Не послушаешься, будешь спать на улице.
Я оторопела и молча взяла свою сумку с одеждой. Раньше Оля такой не была.
Дед лежал на кровати, свернувшись калачиком, подложив обе ладони под щеку. Он показался мне несчастным и выглядел, как больной обиженный ребенок. Его большие, даже в старости, голубые, глубоко запавшие глаза, смотрели грустно, безысходно. Почему-то мелькнула жуткая мысль: «Увижу ли еще?» В носу защекотало. Закусила губу, прижалась головой к слабому плечу деда, но тут же вскочила и, сдерживая слезы, пошла к выходу.
С порога еще раз оглянулась. Почему я должна уезжать? Попросите остаться! Дед молчал и только чуть кивнул головой. Я потопталась на месте и с тяжелым сердцем переступила порог.