Пробуждение   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

Мне очень нравится твой папа, но почему он позволяет мне безобразничать? Откуда у него столько слегка снисходительного насмешливого благодушия? Он, наверное, сердится наменя? А я сама не могу угомониться. Мне потом стыдно бывает, но в тот момент, когда дурью маюсь, мне весело. Я будто отключаюсь и не контролирую себя.

– Отец понимает, что ты не всегда такой будешь. Детство пройдет. Тебя наказывают другие учителя? – спросила Лиля серьезно.

– Виктор Никифорович раз на физкультуре хотел выбросить меня из спортзала. В моей голове мысли лихорадочно закрутились, перебираю вероятные подвохи, несомненные неприятности…. Пытаюсь понять – за что? Передумал он выгонять, в угол поставил перед классом, выбрал, что больней для меня. «Постой, – говорит – ноги не отвалятся, а глупости и спеси поубавится». Но я такой цирк устроила, что весь класс от смеха ходуном ходил. Карикатуры за спиной учителя на доске рисовала и тут же стирала. Не могла же я показать всем, что мне стыдно быть наказанной? Вот и шалила. А другие учителя меня только словами обстреливают. Я на каждом уроке пытаюсь брать себя в руки, но если ежеминутно не занята делом, то все равно начинаю буйствовать.

– А почему у Виктора Никифоровича бузишь? Физкультура – урок разрядки, – удивилась Лиля.

– Не люблю его трескучий голос, вечно злое помятое лицо, тупое самовосхваление. Не уважаю его, – раздраженно мотнула я головой. – Он недавно всех нас в глупое положение поставил. Колька без носков в школу ходит. У меня тоже чулки с дырками. Летом они рвутся, а зимой я их донашиваю в валенках, одевая пятками кверху.