JК
Солнце светит всем :: Шевченко Лариса Яковлевна
Страница: 124 из 416Может, это и есть мой настоящий «островок радости», о котором мечтала в детдоме?
Меня увлекает романтическое, лирическое звучание слов, уводящих из подлинной, реальной жизни в мир музыки, в мир высоких чувств, где захлестывает новизна впечатлений поэтического восприятия каждой удачной строчки, каждого к месту написанного слова.
Днем, когда я занята обычными домашними делами, строчки бегут в голове, «страницы» рифмовок листаются перед глазами, а я не имею возможности их записать. Тогда мне хочется плакать. Ведь позже я не смогу повторить их так же ярко! Надо всегда сразу записывать.
Я пытаюсь в уме перебирать чуткие рифмы, стараюсь сразу вкладывать в короткие фразы серьезные важные мысли, но шквал эмоций и поток слов сметает неопытные пробные, строгие и четкие сухие мысли, и требует другого, яркого воплощения на бумаге, для дальнейшего кромсания и урезывания, доведения до кондиции. Не умею я «редактировать» в уме, как двухлетний ребенок не в состоянии считать до десяти, если перед ним не растопырены подсказки-пальчики.
Безрадостное существование! «Работа должна быть для жизни, а не жизнь для работы!» – ропщу я молча, а потом, чтобы немного успокоиться, начинаю петь все, что приходит в голову. Один раз мать, услышав мои «самоделки», сердито забурчала: «Где ты только свои песни откапываешь?» Хотела сказать: «Из души», но промолчала, погасила восторг и уныло занялась картошкой, терпеливо ожидая, когда мать уйдет в школу. «Будто не знает, что я рифмую? Ей не нравятся мои песни?” – подумала я безразлично.
А как-то мать раздраженно употребила фразу из моей «секретной» тетрадки. ««Шарит» в моем ящике?! Зачем в душу лезет? Учусь отлично, по дому все делаю, не психую. Совсем шелковая. А душа – это мое, личное! » – рассердилась я.
Бабушка никогда мне рот не затыкает.
Меня увлекает романтическое, лирическое звучание слов, уводящих из подлинной, реальной жизни в мир музыки, в мир высоких чувств, где захлестывает новизна впечатлений поэтического восприятия каждой удачной строчки, каждого к месту написанного слова.
Днем, когда я занята обычными домашними делами, строчки бегут в голове, «страницы» рифмовок листаются перед глазами, а я не имею возможности их записать. Тогда мне хочется плакать. Ведь позже я не смогу повторить их так же ярко! Надо всегда сразу записывать.
Я пытаюсь в уме перебирать чуткие рифмы, стараюсь сразу вкладывать в короткие фразы серьезные важные мысли, но шквал эмоций и поток слов сметает неопытные пробные, строгие и четкие сухие мысли, и требует другого, яркого воплощения на бумаге, для дальнейшего кромсания и урезывания, доведения до кондиции. Не умею я «редактировать» в уме, как двухлетний ребенок не в состоянии считать до десяти, если перед ним не растопырены подсказки-пальчики.
Безрадостное существование! «Работа должна быть для жизни, а не жизнь для работы!» – ропщу я молча, а потом, чтобы немного успокоиться, начинаю петь все, что приходит в голову. Один раз мать, услышав мои «самоделки», сердито забурчала: «Где ты только свои песни откапываешь?» Хотела сказать: «Из души», но промолчала, погасила восторг и уныло занялась картошкой, терпеливо ожидая, когда мать уйдет в школу. «Будто не знает, что я рифмую? Ей не нравятся мои песни?” – подумала я безразлично.
А как-то мать раздраженно употребила фразу из моей «секретной» тетрадки. ««Шарит» в моем ящике?! Зачем в душу лезет? Учусь отлично, по дому все делаю, не психую. Совсем шелковая. А душа – это мое, личное! » – рассердилась я.
Бабушка никогда мне рот не затыкает.