JК
Солнце светит всем :: Шевченко Лариса Яковлевна
Страница: 141 из 416Теперь вместо свернувшейся в клубок собаки вижу древнего рыцаря в шлеме. Тяжелый кашель прерывает интересное занятие. Несколько минут, раздираемая болью, маюсь, распластавшись на перине. Потом «отхожу» и опять разглядываю «картины».
Входит мать и говорит:
– Кризис миновал. Пробуй вставать и ходить.
Я подчиняюсь. Делаю несколько неверных движений. Ноги дрожат, в голове круженье. Сажусь на постель, по спине бегут ручейки пота.
– Можно еще полежать? Тяжело ходить, – прошу я.
– Особенно не залеживайся. В понедельник в школу пойдешь. Нельзя уроки пропускать. Угораздило тебя не вовремя заболеть, – ворчит мать и уходит.
«Бабушка говорила, что все болезни не вовремя приходят. Господи, поболеть не дает лишний денек!» – молча скулю я, и, опираясь на стену, направляюсь на кухню. Бабушка накидывает мне на плечи свою шерстяную «тортовую» (в коричневую клетку) шальку. Мне в ней уютно и приятно.
Остановилась у окна. Легкая метель застилает округу мягкими ровными волнами белого искристого пухового покрывала. На буграх еще видны сползшие с сугробов гофрированные складки, образовавшиеся от осевшего после небольшой оттепели снега. Стволы серебристых тополей выбелены морозами. Вижу, как отец ведет мать под руку. Она вышагивает, гордо подняв голову. Мол, смотрите какая мы хорошая пара! У него как всегда непроницаемое, спокойное лицо. Они шествуют на станцию в кино. «У них все как надо, особенно на людях. А отцу в лице не хватает приветливости», – вяло думаю я, и, волоча ноги бреду на кухню.
Входит мать и говорит:
– Кризис миновал. Пробуй вставать и ходить.
Я подчиняюсь. Делаю несколько неверных движений. Ноги дрожат, в голове круженье. Сажусь на постель, по спине бегут ручейки пота.
– Можно еще полежать? Тяжело ходить, – прошу я.
– Особенно не залеживайся. В понедельник в школу пойдешь. Нельзя уроки пропускать. Угораздило тебя не вовремя заболеть, – ворчит мать и уходит.
«Бабушка говорила, что все болезни не вовремя приходят. Господи, поболеть не дает лишний денек!» – молча скулю я, и, опираясь на стену, направляюсь на кухню. Бабушка накидывает мне на плечи свою шерстяную «тортовую» (в коричневую клетку) шальку. Мне в ней уютно и приятно.
Остановилась у окна. Легкая метель застилает округу мягкими ровными волнами белого искристого пухового покрывала. На буграх еще видны сползшие с сугробов гофрированные складки, образовавшиеся от осевшего после небольшой оттепели снега. Стволы серебристых тополей выбелены морозами. Вижу, как отец ведет мать под руку. Она вышагивает, гордо подняв голову. Мол, смотрите какая мы хорошая пара! У него как всегда непроницаемое, спокойное лицо. Они шествуют на станцию в кино. «У них все как надо, особенно на людях. А отцу в лице не хватает приветливости», – вяло думаю я, и, волоча ноги бреду на кухню.