JК
Солнце светит всем :: Шевченко Лариса Яковлевна
Страница: 306 из 416Смотрю, как по улыбке стекают печальные слезы дождя.
Надоело мне слушать бесформенные песни осеннего ветра. Разговор дождя я воспринимаю, как тысячи шагов бестолковой толпы. Они стучатся в сердце заунывным, невнятным, раздражающим шелестом. И я, накинув отцовскую плащ-палатку, отправилась в детский дом к Лене. Нашла ее на чердаке в «кислом» расположении духа, уставившуюся унылым немигающим невидящим взглядом в серый туманный лес. Она тоже хандрила и не обрадовалась мне. Я пожалела о том, что спешила к ней по грязи, дождю и холодному ветру. Повернулась, чтобы сразу уйти. Но вдруг Лена остановила меня. Ее словно прорвало. Она разразилась резким неприятным смехом и грубо закричала мне в лицо:
– Вы, домашние, не умеете дружить и наверняка не понимаете цены настоящей дружбы! У вас все слова, слова и совсем нет чувств. Поэтому не удивительно, что ваши отношения быстро остывают, и вы становитесь друг другу в тягость. Я готова биться об заклад, что абсолютно права. Что? Потеряла дар речи? Нечем крыть! Пришпилила тебя! Я осмеливаюсь объявить во всеуслышание, что наша дружба – как спасательный круг в черном океане жизни. Мы бережем ее как зеницу ока, – уперев руки в боки, напыщенно декларировала Лена.
Ее бурная речь не вызвала у меня смятения, не привела в замешательство.
– Ты пишешь стихи? – хладнокровно спросила я.
Лена резко вскинула на меня свои черные дерзкие глаза.
– Слова у тебя как из песни, вот я и предположила.
Надоело мне слушать бесформенные песни осеннего ветра. Разговор дождя я воспринимаю, как тысячи шагов бестолковой толпы. Они стучатся в сердце заунывным, невнятным, раздражающим шелестом. И я, накинув отцовскую плащ-палатку, отправилась в детский дом к Лене. Нашла ее на чердаке в «кислом» расположении духа, уставившуюся унылым немигающим невидящим взглядом в серый туманный лес. Она тоже хандрила и не обрадовалась мне. Я пожалела о том, что спешила к ней по грязи, дождю и холодному ветру. Повернулась, чтобы сразу уйти. Но вдруг Лена остановила меня. Ее словно прорвало. Она разразилась резким неприятным смехом и грубо закричала мне в лицо:
– Вы, домашние, не умеете дружить и наверняка не понимаете цены настоящей дружбы! У вас все слова, слова и совсем нет чувств. Поэтому не удивительно, что ваши отношения быстро остывают, и вы становитесь друг другу в тягость. Я готова биться об заклад, что абсолютно права. Что? Потеряла дар речи? Нечем крыть! Пришпилила тебя! Я осмеливаюсь объявить во всеуслышание, что наша дружба – как спасательный круг в черном океане жизни. Мы бережем ее как зеницу ока, – уперев руки в боки, напыщенно декларировала Лена.
Ее бурная речь не вызвала у меня смятения, не привела в замешательство.
– Ты пишешь стихи? – хладнокровно спросила я.
Лена резко вскинула на меня свои черные дерзкие глаза.
– Слова у тебя как из песни, вот я и предположила.