Солнце светит всем   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

До тонкости ли детской души, до ее ли чуткости и нежности?

Эх, ты, человече! Можно ли тебя так называть, достоин ли ты этого звания, если отнять у тебя суть слов «мать» или «отец», которых ты не заслуживаешь? Нет, не достоин. Тебе ли думать, почему ребенок грустный или озлобленный? Вырастет, – поймет. Вот твой лозунг. Чем поймет? Сердцем, разучившимся чувствовать? Умом, который недобрый?…

Вот ушел отец из семьи. Ранил дочку в самое сердце. Но малышка все равно пыталась сохранить и без того малые крохи его любви. Ей одиноко без отца. Она со страшной силой почувствовала это. Сначала еще верила, что вернется. С детской наивностью и прямолинейностью просила остаться. Потом пыталась вникнуть в причины потери. Не получилось осознать взрослые «заморочки». Попыталась выпрашивать подарки, чтобы утолять горечь обиды. (И чтобы было чем перед детьми хвалиться, как доказательство, что не бросил, что есть у нее папа.) Тоже не вышло. Нервная стала. Весь мир из легкого и прекрасного сделался злым и черным….

В какой-то момент мне показалось, что пожилая женщина говорит не о внучке, а о своей давнишней детской обиде.

Бабушка продолжала:

– Однажды мама Оли уехала в командировку. Как малышке было страшно и одиноко! Ей казалось, что она навсегда потеряла обоих родителей. И я, любимая бабушка не смогла заменить их. Ужас охватывал ее и не выпускал до возвращения мамы. Я прикладывала все усилия, весь свой опыт, чтобы успокоить внучку. Но страх и обида долго не утихали. Они сотрясали маленькое беззащитное измученное тельце, каждую ее клеточку, каждую жилочку.