JК
Лестница надежд :: Шевченко Лариса Яковлевна
Страница: 665 из 670Так радостно сделалось! Оперлась спиной о корявый ствол, гляжу сквозь узорную зелень на голубое небо, пронизанное золотом заката. И тишина в душе, и покой, и благодать….
Встрепенулась только от гудка поезда. Сердце испуганно екнуло. Не опоздать бы! Опрометью помчалась к железной дороге. Когда перемахнула ров, увидела, что люди не спешат к вагонам. Успокоилась. Значит, встречный сигналил. Лицо еще горело, когда вскочила в вагон. Мать встретила сердито. Я не обиделась. Виновата, заставила волноваться. Зализала царапины на руках от колючек шиповника и, все еще переполненная восхищением прекрасным, откинулась на спинку деревянной лавки.
Минут через десять мы продолжили путь. Мать послала меня с кружкой к титану. Я просунула голову в дверь купе, где сидел улыбчивый долговязый проводник. Он оторвался от письма, взглянул на мою любопытную рожицу и спросил доброжелательно:
– Скучно?
– Ага, – ответила я весело.
– Кому пишите? – позволила я себе продолжить разговор, потому что дядя показался мне особенным, мечтательным.
– Женщине. Десять лет назад встретил ее в этом вагоне. И теперь каждый день письма пишем дуг другу.
– Вы женаты?
– Семья, дети. У нее тоже.
– А почему не разведетесь и не женитесь на ней?
– Зачем? Ты развелась бы, если бы твой муж с увлечением читал любовные романы? Семья, дети – это святое, неприкосновенное. Я их очень люблю. А в письмах мы выражаем свои нерастраченные чувства и фантазии.
Встрепенулась только от гудка поезда. Сердце испуганно екнуло. Не опоздать бы! Опрометью помчалась к железной дороге. Когда перемахнула ров, увидела, что люди не спешат к вагонам. Успокоилась. Значит, встречный сигналил. Лицо еще горело, когда вскочила в вагон. Мать встретила сердито. Я не обиделась. Виновата, заставила волноваться. Зализала царапины на руках от колючек шиповника и, все еще переполненная восхищением прекрасным, откинулась на спинку деревянной лавки.
Минут через десять мы продолжили путь. Мать послала меня с кружкой к титану. Я просунула голову в дверь купе, где сидел улыбчивый долговязый проводник. Он оторвался от письма, взглянул на мою любопытную рожицу и спросил доброжелательно:
– Скучно?
– Ага, – ответила я весело.
– Кому пишите? – позволила я себе продолжить разговор, потому что дядя показался мне особенным, мечтательным.
– Женщине. Десять лет назад встретил ее в этом вагоне. И теперь каждый день письма пишем дуг другу.
– Вы женаты?
– Семья, дети. У нее тоже.
– А почему не разведетесь и не женитесь на ней?
– Зачем? Ты развелась бы, если бы твой муж с увлечением читал любовные романы? Семья, дети – это святое, неприкосновенное. Я их очень люблю. А в письмах мы выражаем свои нерастраченные чувства и фантазии.