Записки из подъезда   ::   Могилевцев Сергей

А пока продолжалось смущение, явсе пытался сообразить, как же это они после той драки нашли общий язык. И мне не оставалось ничего другого, как признать, что их общим языком была Люська. А Люська меня сразу признала, и стала кричать в том смысле, что вот, нельзя-де порядочной женщине мужчин на чердак привести, вечно эта шушера бичи позанимали все щели, и нет от них никакого спасения. А еще, мол, нет таких законов, чтобы общие чердаки оккупировать, стелить на них всякие телогрейки, увешивать иконами и уставлять книгами. По ее словам выходило, что закон исключительно на стороне голубей, занимающихся любовью на одной стороне чердака, и женщин, которые имеют право время от времени занимать половину другую. И уж, во всяком случае, не на стороне подозрительных личностей, которые лампочку между книг приспособили, а за электричество наверняка не платят. Иван Васильевич, немного пришедший в себя, и кое-как застегнувший наконец брюки, постарался, на правах начальника ЖЭКа, развить дальше эту интересную мысль. Но Люське, видимо, очень хотелось самой высказаться, и из ее слов попутно выяснилось, что Иван Васильевич никакой уже не начальник ЖЭКа, а сержант уже совсем не сержант, хоть и носит еще милицейскую форму. Что после моей злополучной лекции, закончившейся дракой двух представителей власти, последовали неприятности куда более крупные. И что без этих неприятностей никто бы о драке и не узнал вовсе, и обошлось бы все тихо-мирно, чаепитием, или, к примеру, походом в шашлычную.