JК
Серебряная Табакерка :: Могилевцев Сергей
Страница: 135 из 184Ты что, хочешь меня рассердить, глупый мужик?
– Никак нет, ваше величество! – отвечает ему мужик, и вытягивается во фрунт. – Ничего такого у меня и в мыслях не было. Мне бы только поле вспахать, да пшеницу с овсом посеять, а сердить вас, ваше величество, у меня и в мыслях не было никогда!
– Да какой я тебе “ваше величество”?! – рассердился совсем президент. – Я что, похож на царя, или не императора Наполеона? Я, между прочим, простой президент, хоть и избранный с большим перевесом, и ты, называя меня вашим величеством, наносишь мне смертельное оскорбление. За это, между прочим, можно и под суд элементарно пойти. У нас в стране, знаешь-ли, никому не позволено людей оскорблять.
– Ну что же, – закручинился несчастный мужик, – под суд, так под суд. От суда да от стыда у нас в государстве, видимо, никому зарекаться не стоит. Позвольте, ваше всемилостивейшее инкогнито, узелок с сухарями в деревне забрать, да с женой и малыми ребятишками попрощаться навечно. Чует мое сердце, что из-под суда я уже не вернусь.
– И правильно делает, что чует, – отвечает ему президент. – Иди в деревню за сухарями, и прощайся быстрее с кем хочешь, а то я с тобой и так потерял много времени. У меня, знаешь-ли, все расписано по минутам, и кроме тебя, глупого мужика, мне еще надо сегодня общаться с ткачихами и авиаторами. А завтра, между прочим, вообще с президентом одного далекого от нас государства. Мне нет времени щи лаптем хлебать, у меня от такого общения не то, что рейтинг, а вообще вся карьера будущая зависит.
– Никак нет, ваше величество! – отвечает ему мужик, и вытягивается во фрунт. – Ничего такого у меня и в мыслях не было. Мне бы только поле вспахать, да пшеницу с овсом посеять, а сердить вас, ваше величество, у меня и в мыслях не было никогда!
– Да какой я тебе “ваше величество”?! – рассердился совсем президент. – Я что, похож на царя, или не императора Наполеона? Я, между прочим, простой президент, хоть и избранный с большим перевесом, и ты, называя меня вашим величеством, наносишь мне смертельное оскорбление. За это, между прочим, можно и под суд элементарно пойти. У нас в стране, знаешь-ли, никому не позволено людей оскорблять.
– Ну что же, – закручинился несчастный мужик, – под суд, так под суд. От суда да от стыда у нас в государстве, видимо, никому зарекаться не стоит. Позвольте, ваше всемилостивейшее инкогнито, узелок с сухарями в деревне забрать, да с женой и малыми ребятишками попрощаться навечно. Чует мое сердце, что из-под суда я уже не вернусь.
– И правильно делает, что чует, – отвечает ему президент. – Иди в деревню за сухарями, и прощайся быстрее с кем хочешь, а то я с тобой и так потерял много времени. У меня, знаешь-ли, все расписано по минутам, и кроме тебя, глупого мужика, мне еще надо сегодня общаться с ткачихами и авиаторами. А завтра, между прочим, вообще с президентом одного далекого от нас государства. Мне нет времени щи лаптем хлебать, у меня от такого общения не то, что рейтинг, а вообще вся карьера будущая зависит.