Каменные могилы   ::   Вельбой Юлия Александровна

***





На следующее утро она проснулась, совершенно ясно осознав себя взрослой. "Как теперь добывать нам обоим пропитание?" - было первое, что пришло ей в голову. Мысль о том, что сейчас они живут на подаяние, - тайное подаяние Христа ради, - заставила ее скорчиться на постели. Отец со своей бурной личной жизнью никогда не был близок их семье, но она все же верила, что он не оставит их; во всяком случае, не оставит совсем, - так, чтобы чужие люди собирали им на хлеб. Раньше, в свои более счастливые дни, мечтая поскорее вырасти, она и предположить не могла, что ежедневная забота о хлебе насущном - это та граница, которая отделяет мир взрослых от мира детей, и если человек не содержит себя сам - он еще ребенок, сколько бы ему ни было лет.

Люба встала с кровати, ощущая головокружение и слабость в ногах, - с этой ночи и на всю жизнь она приобрела пониженное давление, - и пошла готовить Олегу завтрак. Те мерзкие слова об отце, а еще хуже недомолвки, под которыми подразумевалось нечто совершенно отвратительное, вспыхивали в мозгу с такой ясностью, что хотелось умереть. Ощущение тошноты от всей этой грязи, которая каким-то образом могла быть к ней причастна, мучило ее почти физически.

Люба крошила в сковородку картошку и жалела себя, потом резала хлеб и снова жалела себя, и жалость эта лишала ее последних сил. Но тем сильнее захлестывала волна ярости, тем яснее в глубине души зрела решимость все изменить, - любой ценой.