Грация и Абсолют   ::   Гергенрёдер Игорь

И подумалось: «Даже самая высоконравственная особа сейчас была бы за то, чтобы дать, а поскольку я, как ни крути, таила испорченность, мне и подавно остаётся лишь пуститься в разврат».

Она шла за профессором к дому, чуть приотстав, зная: в парадном он захочет пропустить её вперёд, чтобы, когда она будет подниматься по лестнице, любоваться её попкой в тесных брюках. Он обернулся, шагнул в сторону, освобождая ей путь, она искоса с презрением взглянула на него и остановилась. Он беззаботно улыбнулся, словно сказав: «Да ещё насмотрюсь!» – и стал не спеша подниматься по ступеням.

Она следовала за ним – «ведёт ебать» – и видела себя и его со стороны, словно бы чувствуя, как от них веет бесстыдством; представляла грязненькое любопытство, с каким сейчас впивались бы в них глазами Дэн, Данков или Гаплов. В каких романтических предположениях всходила она по этой лестнице в прошлый раз, как было волнующе интересно!.. Алик ни за что не призналась бы себе, что интерес, хотя и иного рода, тлеет в ней и теперь. Она молила на голову старика наказания позором, но вместе с тем само её существо чуждалось отвращения и пустоты.

Отпирая дверь квартиры, он хотел встретиться с ней взглядом – Алик встала к нему боком, словно вовсе не замечая его. Вошли в коридор, он открыл дверь в комнату, в которую она не заглядывала в её прошлый приезд, это была спальня, судя по просторной кровати со спинками карельской берёзы. Над изголовьем висела написанная маслом картина: вышедшую на берег из воды нагую купальщицу, изображённую вполоборота к публике, уводил в лес козлоногий сатир.