JК
Грация и Абсолют :: Гергенрёдер Игорь
Страница: 376 из 439ведь он, наверное, и в бытовом смысле нехороший человек?
- Сволочь!
- Аморальный, распутный?
- Ещё какой!
Следователь приветливо кивал и вдруг приблизил лицо к самому лицу Можова:
- Эту молоденькую, на ком он женился, он её у тебя увёл?
Раньше Виктор подумывал – ему, очевидно, зададут такие вопросы, они обернутся болью. Так и есть. Полоснула нестерпимая обида: кем он предстаёт перед гэбистами? мстительным человечишкой, спятившим оттого, что девчонка предпочла ему другого? Бывают на свете слизняки – из ревности суют голову в петлю. И он из подобных – сунулся в камеру смертника. Ничтожество, переполненное завистью к сопернику, заливает ядом и себя, и его, извивается, шипит – обделённая, обездоленная гнусь...
В искалеченном теле душа вдруг возмутилась с несказанным пылом. «Я – не-ничтожен!!!» Во что бы то ни стало надо отнять у гэбистов их правду!
- С чего вы – про его жену? – сказал как бы вскользь и осторожно покашлял, оберегая отбитые лёгкие. – Что я, баб не имел? У меня своя жена – что надо, девочкой взял, восемнадцать исполнилось... «Что осклабился, ехидна? не веришь... вывернуться, как вывернуться?..»
- Моей жене, особенно в том смысле, цены нет! – он невольно повысил голос: в селезёнке дёрнулась боль, и лицо исказила гримаса.
Следователь моментально навострился. Со сладкой миной выдохнул:
- Он вам дом помог купить... ваша жена ему нравилась?
Виктор понял. И почувствовал: это единственное, что ему остаётся. Позор правды или позор выдумки. При выдумке – не такой уж и позор: не он остаётся в дураках.
- Сволочь!
- Аморальный, распутный?
- Ещё какой!
Следователь приветливо кивал и вдруг приблизил лицо к самому лицу Можова:
- Эту молоденькую, на ком он женился, он её у тебя увёл?
Раньше Виктор подумывал – ему, очевидно, зададут такие вопросы, они обернутся болью. Так и есть. Полоснула нестерпимая обида: кем он предстаёт перед гэбистами? мстительным человечишкой, спятившим оттого, что девчонка предпочла ему другого? Бывают на свете слизняки – из ревности суют голову в петлю. И он из подобных – сунулся в камеру смертника. Ничтожество, переполненное завистью к сопернику, заливает ядом и себя, и его, извивается, шипит – обделённая, обездоленная гнусь...
В искалеченном теле душа вдруг возмутилась с несказанным пылом. «Я – не-ничтожен!!!» Во что бы то ни стало надо отнять у гэбистов их правду!
- С чего вы – про его жену? – сказал как бы вскользь и осторожно покашлял, оберегая отбитые лёгкие. – Что я, баб не имел? У меня своя жена – что надо, девочкой взял, восемнадцать исполнилось... «Что осклабился, ехидна? не веришь... вывернуться, как вывернуться?..»
- Моей жене, особенно в том смысле, цены нет! – он невольно повысил голос: в селезёнке дёрнулась боль, и лицо исказила гримаса.
Следователь моментально навострился. Со сладкой миной выдохнул:
- Он вам дом помог купить... ваша жена ему нравилась?
Виктор понял. И почувствовал: это единственное, что ему остаётся. Позор правды или позор выдумки. При выдумке – не такой уж и позор: не он остаётся в дураках.