JК
Грация и Абсолют :: Гергенрёдер Игорь
Страница: 38 из 439Что для неё – сто метров?!
Впереди показались домики посёлка, и, в самом деле, на дорогувыкатила и понеслась навстречу «скорая помощь». Можов перевёл дух, лишь когда заскрежетали тормоза. Потом ему казалось, он уже тогда знал, что аппендикс вырежут благополучно.
По словам хирурга, «больной имел не более двух часов запаса». Одноклассники же засекли: Можов нёс товарища полчаса. Выходит, это не меняло ничего.
Застарелая обида мальчиков вознаградилась. «Порисовался!», «Витенька изобразил героический поступок!» Он увидел, как перекошенные глаза себялюбия наливаются удовлетворением. Толпа наступала на него, и с наглой радостью ему было брошено в лицо:
- Можешь, Можов! Можешь – что на хрен нужно!
Каким-то образом чуяли – за это не ударит. А, может быть, именно и ждали: ударит, и теперь уж ему бы отлилось – леопард-то оказался негодный.
Разумеется, они не поверили бы, что он не уязвлён, а доволен. Он-то знал, что старался не для зрителей, и сейчас они били мимо цели, являя ему, насколько он выше их. Они были неспособны даже смутно представить, что он возлагал на себя, когда нёс больного. Наскакивая на Виктора, они тешили его своим жалким счастьем от фальшивого выигрыша, виделись слизывающими крошки с земли.
Его презрение к этим существам уловила чувствительная женская психика. Девушки не сомневались, что он сносит кривляния не из трусости. Причиной была его стыдливая гордость.
Впереди показались домики посёлка, и, в самом деле, на дорогувыкатила и понеслась навстречу «скорая помощь». Можов перевёл дух, лишь когда заскрежетали тормоза. Потом ему казалось, он уже тогда знал, что аппендикс вырежут благополучно.
По словам хирурга, «больной имел не более двух часов запаса». Одноклассники же засекли: Можов нёс товарища полчаса. Выходит, это не меняло ничего.
Застарелая обида мальчиков вознаградилась. «Порисовался!», «Витенька изобразил героический поступок!» Он увидел, как перекошенные глаза себялюбия наливаются удовлетворением. Толпа наступала на него, и с наглой радостью ему было брошено в лицо:
- Можешь, Можов! Можешь – что на хрен нужно!
Каким-то образом чуяли – за это не ударит. А, может быть, именно и ждали: ударит, и теперь уж ему бы отлилось – леопард-то оказался негодный.
Разумеется, они не поверили бы, что он не уязвлён, а доволен. Он-то знал, что старался не для зрителей, и сейчас они били мимо цели, являя ему, насколько он выше их. Они были неспособны даже смутно представить, что он возлагал на себя, когда нёс больного. Наскакивая на Виктора, они тешили его своим жалким счастьем от фальшивого выигрыша, виделись слизывающими крошки с земли.
Его презрение к этим существам уловила чувствительная женская психика. Девушки не сомневались, что он сносит кривляния не из трусости. Причиной была его стыдливая гордость.