Селение любви   ::   Гергенрёдер Игорь

– Где ты это подхватил? Чтоты понимаешь в душе?

- Понимаю, – он отвечает загадочно.

Под окном тренькнула гитара; подхожу и вяло ложусь на подоконник: белеющая фигура у куста. Чёрный Павел в своей ризе.

- Пал Ефимыч, сыграете?

- Вы просите песен – их нет у меня...

- Ну, пожалуйста!

Чёрный Павел дребезжаще поёт:



Отцвели уж давно хризантемы в саду...



Опять налетел бриз, сорванный лист впорхнул в комнату. Накидываю пиджак, меня выносит за дверь, иду не зная куда через кухню; в комнате соседки, моей одноклассницы Кати – смех. Дверь прикрыта неплотно. Я постучался и заглянул. Катя смеётся:

- Слыхал – Чёрный Павел сейчас пел? Слыхал?

Я киваю.

- Агриппина его за шкирку! – она всхохатывает, притопывая расстёгнутыми босоножками.

- Катерина, спать! – голос её матери из второй комнаты.

- Уже легла! – Катя стягивает платье, падает на койку: меня не стесняется – с восьми лет растём в одном бараке. Меня сейчас почему-то поразило, какие у неё длинные ноги.

- Ну и ножки у тебя! – я присвистнул. – Как у орловского рысака!

Она заливается: ей понравилось.

- А ты видел хоть рысаков?

- У Валтасара фотка. Белый такой.

- Как у кого ноги, у кого? – мать Кати заглядывает встревоженная.

- У рысака-медалиста, он пятьдесят тыщ стоит.

- Ну, Арно, как скажет! У рысака – надо же... Накройся, бессовестная, – залюбовалась!

- Спокойной ночи.



7.