Селение любви   ::   Гергенрёдер Игорь

Немая минута окончилась на слабых звуках – Зяма, в каком-то крайнем упадке сил, пролепетал, адресуя Пенцову:

- Вы взбесились? вложили ему...

- Не было! – Тот, потемнев лицом, придвинулся ко мне, говоря глухо и жалобно: – Ты слышал от меня что-либо подобное?

- Конечно, нет! – Я внутренне ощетинился от остро-неприятного холода к нему.

- Пожалуйста, повтори всем, – попросил он, и я повторил.

Он испытал облегчение – сжал кулак, несколько раз взмахнул им, и мне бросилось в глаза, как опутана венами худая рука.

- Ты должен раз и навсегда осознать, – услышал я, – нельзя даже в мыслях присваивать право решать о... о чьей-то жизни.

Удручённый Илья Абрамович внёс свою лепту:

- Никому не дано лично осуждать на... на то, что ты взял себе в голову! С этим невозможно жить среди людей! Это – злая доля, зло съест самого тебя.

Зяма, тревожась до чрезвычайности, горячо зашептал:

- Напомню, я предостерегал! Вырывать из коллектива, пусть ужасного, но – коллектива! – чревато... риск есть и будет, мы не гарантированы от самого нежелательного...

Меня выкручивало в преодолении вызова. Я завёл руки назад, вцепился в спинку стула, скрючил пальцы здоровой ноги, стискивая всего себя, чтобы не закричать: «Но я же не могу не думать! А думая – никогда не обхожусь без выстрела! Я хочу-хочу-хочу хотеть того, о чём сказал!!!»



* * *



Лицо Евсея отразило как бы оттенок улыбки, что свойственна сдержанной натуре при виде чего-либо интерес�