JК
Человек из Лондона :: Сименон Жорж
Страница: 107 из 127И с трубкой в зубах, ощущая боль в плече, он бездумно стоял в дверях минуту, другую, третью.
«Вот выкурю трубку и пойду», — пообещал он себе.
Он предчувствовал: ему еще предстоит многое, но об этом будет время подумать. Торопиться некуда. Это ведь касается его одного.
Прошлой ночью в застекленной будке, когда он еще был таким, как любой другой, разве что тяжелей и медлительней, у него в голове вертелись бессвязные мысли; он думал о сарае и даже представлял себе, как убьет Брауна.
Теперь все это завершилось в воображении картиной того, как он тащит в темноте труп к морю.
При этой мысли он пожимал плечами. Разве у плодов воображения есть что-нибудь общее с действительностью, с той настоящей действительностью, о которой люди даже не подозревают?
Когда он обдумывал возможность убить Брауна, он не хотел его убивать и был уверен, что не убьет, что никогда не сможет этого сделать.
И все же он убил Брауна!
Если бы только он мог сказать, почему, положив еду на лодку, сразу же не ушел? Какой демон толкал его нести всякий вздор, хныкать, угрожать, обещать, считать до трех, как мальчишка, которому хочется позлить сестру?
Никто не может ответить на этот вопрос. Даже он сам. Но он-то знал, что здесь и кроется загадка.
Трубка погасла, а он все еще стоял. Свежий воздух обмывал лицо. Он послюнил и стер крошечное пятно крови на указательном пальце правой руки.
— В путь!
Матушка Матильда по-паучьи ползала на четвереньках по камням, облепленным водорослями.
«Вот выкурю трубку и пойду», — пообещал он себе.
Он предчувствовал: ему еще предстоит многое, но об этом будет время подумать. Торопиться некуда. Это ведь касается его одного.
Прошлой ночью в застекленной будке, когда он еще был таким, как любой другой, разве что тяжелей и медлительней, у него в голове вертелись бессвязные мысли; он думал о сарае и даже представлял себе, как убьет Брауна.
Теперь все это завершилось в воображении картиной того, как он тащит в темноте труп к морю.
При этой мысли он пожимал плечами. Разве у плодов воображения есть что-нибудь общее с действительностью, с той настоящей действительностью, о которой люди даже не подозревают?
Когда он обдумывал возможность убить Брауна, он не хотел его убивать и был уверен, что не убьет, что никогда не сможет этого сделать.
И все же он убил Брауна!
Если бы только он мог сказать, почему, положив еду на лодку, сразу же не ушел? Какой демон толкал его нести всякий вздор, хныкать, угрожать, обещать, считать до трех, как мальчишка, которому хочется позлить сестру?
Никто не может ответить на этот вопрос. Даже он сам. Но он-то знал, что здесь и кроется загадка.
Трубка погасла, а он все еще стоял. Свежий воздух обмывал лицо. Он послюнил и стер крошечное пятно крови на указательном пальце правой руки.
— В путь!
Матушка Матильда по-паучьи ползала на четвереньках по камням, облепленным водорослями.