JК
prose contemporary :: Гасанов Эльчин
Страница: 292 из 298Более того, с этих родных мест доносится мерзкий, гадостный, доводящий до отвращения запах.
О, как я хорошо знала: то, что вчера еще было вином, обратится ныне в уксус. И никогда больше уксус не станет вином. Никогда!
Я молчала и продолжала следовать за проводником, с печалью в сердце.
Ведь он был прав, прав, как всегда. Хорошо, что я могу его видеть. И что он, по крайней мере, остается со мною.
Я все шла и шла, шла за проводником, и часто зажмуривалась от страха и отвращения. Вот на пути темный цветок, бархатная чернота, печальный взгляд.
И неожиданно совсем близко над нами я увидела ту самую вершину, и крутые ее склоны сияли в раскаленном воздухе.
От страха у меня подогнулись коленки: оказалось, что я, безо всякой опоры стояла на ребре острого скального гребня, вокруг раскинулось бескрайнее небесное пространство – синяя, опасная, бездонная глубина.
Но снова светило солнце, снова сияло небо, взобрались-таки мы и на эту последнюю опасную высоту, маленькими шажками, стиснув зубы и нахмурив брови.
И вот мы стояли уже наверху, на тесной, раскаленной каменной площадке, дыша враждебным, суровым, разряженным воздухом.
Странная это была гора – и странная вершина! На этой вершине – красивый домик с розовой крышей.
Тихое видение краткого мгновения покоя: печет солнце, пышет жаром скала, сурово возвышается ель, грозно поет альбатрос. Он грозно пел: "Вечность!
Вечность!" Альбатрос привык парить навстречу бури. Привык.
О, как я хорошо знала: то, что вчера еще было вином, обратится ныне в уксус. И никогда больше уксус не станет вином. Никогда!
Я молчала и продолжала следовать за проводником, с печалью в сердце.
Ведь он был прав, прав, как всегда. Хорошо, что я могу его видеть. И что он, по крайней мере, остается со мною.
Я все шла и шла, шла за проводником, и часто зажмуривалась от страха и отвращения. Вот на пути темный цветок, бархатная чернота, печальный взгляд.
И неожиданно совсем близко над нами я увидела ту самую вершину, и крутые ее склоны сияли в раскаленном воздухе.
От страха у меня подогнулись коленки: оказалось, что я, безо всякой опоры стояла на ребре острого скального гребня, вокруг раскинулось бескрайнее небесное пространство – синяя, опасная, бездонная глубина.
Но снова светило солнце, снова сияло небо, взобрались-таки мы и на эту последнюю опасную высоту, маленькими шажками, стиснув зубы и нахмурив брови.
И вот мы стояли уже наверху, на тесной, раскаленной каменной площадке, дыша враждебным, суровым, разряженным воздухом.
Странная это была гора – и странная вершина! На этой вершине – красивый домик с розовой крышей.
Тихое видение краткого мгновения покоя: печет солнце, пышет жаром скала, сурово возвышается ель, грозно поет альбатрос. Он грозно пел: "Вечность!
Вечность!" Альбатрос привык парить навстречу бури. Привык.