Адам и Отька   ::   Ржига Богумил

16

Тётка возвращается с дежурства такой, какой они её не любят: брови нахмурены, глаза щурятся, уголки губ опущены и вокруг глаз веер морщин. Она оглядывает детей, пробует водопроводные краны, гасит свет, щёлкая выключателями, кидает взгляд на посуду, вымыта ли она, проводит пальцем по шкафу, нет ли пыли, и только тогда снимает свою форму. А потом глотает таблетку, чтобы успокоиться, и надевает лёгкое платье.

Платье светло-красное, без рукавов. Вид у тёти, наконец, становится домашним. Адам и Отка с облегчением замечают, что и лицо её проясняется. Словно та, другая, сердитая женщина куда-то исчезает и на её месте появляется любезная пражская тётя Яна с улыбающимся лицом.

- Ну сегодня у меня был и денёк! - говорит она, всё ещё сердито. - Иногда бывает ничего, а сегодня пассажиров уйма, а мелочи ни у кого. Ни у одного человека. Я так рассердилась, что хотела больше не впускать в трамвай. Ну скажите, а что делали вы?

- Ничего, - отвечает Адам.

- А мы ходили за картофелем, готовили, - растерянно вспомнила Отка, но о Шаре ни гугу.

- Я очень люблю, когда дома меня кто-нибудь дожидается, - говорит тётя и наконец улыбается самой приятной своей улыбкой. - Я уже жду не дождусь отпуска. Как появится малыш, мне дадут отпуск. За последние десять лет я порядочно устала.

- Но малыш будет плакать, - сочувствует Отка.

- Знаю, знаю, но я ему скажу: "Не плачь, ведь я твоя мама".

- А как его назовёте? - спросила ничего не понимающая Отка.

- Владимир. Владя. По отцу.