Анчар   ::   Бабич Ирина

Владик вздыхает, переворачивает подушку, кровать под нимжалобно скрипит и на этот скрип немедленно появляется папа: стоит в дверях, близоруко щурится и вглядывается в темноту. Владик рывком садится на постели.

- Папа, - говорит он, - почему Анчар не наш? Не то, чтобы не наш, а какой-то чужой... Ну, ты понимаешь...

Папа всегда понимает Владика. Может, это потому, что они долго жили вдвоём - папа и Владик: папа не отдал его ни в круглосуточный детский сад, ни в школу-интернат. Он сам варил обед, стирал по ночам трусы и носки, а Владик вытирал пыль и, став на скамеечку, мыл посуду, а потом научился подметать... Так они помогали друг другу, и если папу вызывали ночью на работу, Владик не плакал, а просто оставался один: он знал, что так нужно. Но и папа всё понимал. В то утро, когда, найдя Анчара на лестничной площадке, Владик зашёл домой, в прихожей немедленно появился папа. Он изумлённо посмотрел на своего сына, откуда-то возвращавшегося в такую рань, и сказал одно только слово: "Ну?" Выслушав всё по порядку, он не стал браниться, а вздохнул и сказал:

- Значит, сам пошёл - без меня... Не по-товарищески. И глупо: сорок километров всё-таки, соображать надо.

Папа притворяет за собой дверь и садится к Владику на постель.

- Видишь ли, - задумчиво говорит он, - вот ты считаешь, что Анчару жилось неважно. Но он, наверно, так не думает. Ты слыхал такое выражение - "собачья преданность"? Собака ведь любит человека не за то, что он кормит её и поит. Хозяина она любит за то, что он - её хозяин.