Андрейка   ::   Кокоулин Леонид Леонтьевич

Кулик - циркулик, видишь, он на циркуле стоит. Как у бригадира циркуль.

- Похоже, но нескладно.

- Кулик - циркулик, зато правда.

- Утка - матушка.

- Утак - мастак, не просто так...

- Крякуха - порхуха...

- Порхуха - стряпуха...

- Давай обед стряпать?

- Вот это дело сказал!

Обедать теперь домой не ходим, еду с собой берем. В хижине спим да собак кормим. Они на привязи. Поначалу Голец выл, теперь привык. Но нет-нет да завоет так протяжно, тоненько, будто из него воздух выпускают.

Затишье, даже трава не шелохнется, только рыба или лемминг, короткохвостая мышь тундровая, нет-нет да всплеснет, булькнет в разливе.

И вдруг внезапно зашумело, как лес в непогоду, в глазах зарябило, серые комки, красные лапы и крик неистовый, кажется, стая летит на тебя. Андрей даже пригнулся. Хватаю ружье и, не целясь, нажимаю на спусковой крючок - осечка.

А гуси уже выравнивают изломанный строй, набирая высоту. Палю в белый свет как в копеечку!

- Давай, дед, беречь патроны, - предлагает Андрей.

Досада - приехали песни петь или на охоту?!

- Пусть летают, дед.

- Да, конечно, что делать, не будем огорчаться.

Но волнение не проходит.

Осока стряхивает снег, выпрямляется, а на стебле жук; будто припаянный с осени. Зашевелился. Вот так она и просыпается, жизнь. Жук ощутил травинку усиками, потрогал воздух.