JК
Черная богиня :: Зайцев Михаил
Страница: 45 из 49Как ты понимаешь, Николай предпочел исчезнуть под благовидным предлогом, пока Циркач не явился сюда, в контору. Взял фору перед неизбежной встречей.
— М-да, дела... Игнат Кириллович, вас в милиции кто допрашивал?
— В смысле? — переспросил Игнат, чуть не ляпнув с ходу: «Сволочь поганая меня допрашивала, Гитлер со свинячьими глазенками».
— В том смысле, как выглядел проводивший допрос сотрудник.
— Дознаватель был в штатском, под носом усики, как у Гитлера.
— Ха! Дознаватель! — хохотнул Виталий Васильевич, многозначительно переглядываясь с коллегой в белой рубашке. — Ну вы и сказанули, «дознаватель»! Ха!
— Дознаватели — это самый низ милицейской служебной лестницы. Они помогают искать украденные пыжиковые шапки и забытые в магазине перчатки, — объяснил сотрудник в белом. — Ваш «дознаватель» во время допроса плакал?
— Чего? — Игнату показалось, что неправильно расслышал последнее слово.
— Он плакал? Рассказывал сказку, как маму его бандиты застрелили, как он всех ненавидит? Обещал шкуру с вас, с живого, спустить?
— Нет. Он сначала разговаривал со мной, как... — Игнат задумался, подбирая сравнение поточнее, — как персонаж из мультфильма про туповатых милиционеров, а потом его будто подменили — заговорил про литературу, про детективы совсем другим языком, как... не знаю, как объяснить.
— И не надо объяснять.
— М-да, дела... Игнат Кириллович, вас в милиции кто допрашивал?
— В смысле? — переспросил Игнат, чуть не ляпнув с ходу: «Сволочь поганая меня допрашивала, Гитлер со свинячьими глазенками».
— В том смысле, как выглядел проводивший допрос сотрудник.
— Дознаватель был в штатском, под носом усики, как у Гитлера.
— Ха! Дознаватель! — хохотнул Виталий Васильевич, многозначительно переглядываясь с коллегой в белой рубашке. — Ну вы и сказанули, «дознаватель»! Ха!
— Дознаватели — это самый низ милицейской служебной лестницы. Они помогают искать украденные пыжиковые шапки и забытые в магазине перчатки, — объяснил сотрудник в белом. — Ваш «дознаватель» во время допроса плакал?
— Чего? — Игнату показалось, что неправильно расслышал последнее слово.
— Он плакал? Рассказывал сказку, как маму его бандиты застрелили, как он всех ненавидит? Обещал шкуру с вас, с живого, спустить?
— Нет. Он сначала разговаривал со мной, как... — Игнат задумался, подбирая сравнение поточнее, — как персонаж из мультфильма про туповатых милиционеров, а потом его будто подменили — заговорил про литературу, про детективы совсем другим языком, как... не знаю, как объяснить.
— И не надо объяснять.