Бабушкины кружева (сборник)   ::   Пермяк Евгений

Став знаменитым конем, Рыжик получил столько пшеничных кусочков, овсяных горстей, что даже не справлялся с угощением. Дети добивались разрешения, чтобы его погладить. Дети вычистили, выскребли в его пригончике. Они выводили его на "променаж", таскали ему с дальнего глубокого колодца чистую, "совсем бессолую" воду. И когда через неделю или более я вернулся в Лисянку, лошадь встретила меня веселой, мытой, чищеной, как всегда. Мальчишки, оказывая ей внимание, стали внимательны и ко мне. Они поймали заготовленной мною сеткой утят бабушкиной "гулящей" утки, заперев их вместе с беглянкой в старой бане.

Прошло еще несколько недель, история с Рыжиком уже забылась. Осень то и дело давала знать о себе холодным дыханием ветра, моросящими дождями, ранними сумерками, и, наконец, выпал первый снег. И поздним вечером в субботу, когда я и Егорша, напарившись в бане, сидели и распивали чай, в горницу вошел, опустив голову, не смея взглянуть на нас, Султан. Он был оборван и жалок. Из правого сапога торчали пальцы. На левом сапоге еще держалась подошва. Он остановился, будто ожидая ударов и брани.

Мы переглянулись с Егоршей, и Егорша сказал:

- Иди мой руки и садись чайничать...

Но Султан не трогался с места. Ему, видимо, хотелось прежде рассказать все, а потом уже выслушать приговор.

- Иди, иди, - повторил приглашение Егорша. - Знаем, что к чему. Рыжик нам все рассказал... Мало ли бывает...

Но Султан не сел с нами за стол. Его покормили на кухне.