Бабушкины кружева (сборник)   ::   Пермяк Евгений

А потом сказала:

- Кузьма Пантелеевич, это, конечно, для моей сухопарой Настьки большая честь. Только ей, наверно, подумать надо до того, как с таким конем в один воз впрягаться...

- А что думать-то? - удивился Двоеданов. - Я уж все придумал и все прикинул до последней мелочи. И за нее, и за тебя.

- Это как же? - спросила Мокшариха. - Как же ты мог в мою голову влезть?

- А вот так и влез, - ответил Двоеданов. - Думаешь, я не знаю, что наша семеюшка не по Настеньке? Знаю. Думаешь, не знаю, что тебе без Насти, бобылкой, жить тоже не тае? Знаю. Знаю и устраняю все это. Отделяю Трофима. Новый дом для него приглядел. А в этом доме ты ли при них, они ли при тебе... и так и этак хорошо.

- Спасибо тебе, Кузьма, что ты и обо мне подумал, - поклонилась Степанида. - Только мой-то дом куда?

- А я именно о нем подумал. Знал, что ты про него спросишь. Знал, что тебе горько будет свое гнездо покидать, поэтому и решил купить не у кого-то, а у тебя для тебя да для Настеньки с Трофимом твой дом. И ему будет не совестно въезжать, и тебе не обидно зятя принимать.

Такого поворота Степанида явно не ожидала. Такие условия сватовства трудно было услышать от кого-либо.

- Так не молчи хоть, - напирал Кузьма.

- Хмельна я что-то ныне, - отговорилась Мокшарова. - То ли от своей бражки, то ли от твоего посула. Очухаюсь ужо, тогда и поговорим, обнадеживающе закончила Мокшариха.

И Настя, будто довольная поворотом дела, стала зазывать в пляс. И всем стало ясно, что свадьба предрешена.

Двоедановы уехали после полуночи. А на другой день явились новые гости.