Бабушкины кружева (сборник)   ::   Пермяк Евгений

Шумилин поддержал жену:

- И я люблю Ляпокуриху. Не завлеки тогда ты меня пляской, быть бы ей Саламатиной матерью.

Семейный спектакль разыгрывался самым гладким образом.

- Она и без тебя родить не оплошала. Чистого Муромца принесла. Коня за передок подымает. Румянцу-то бы для семи деревень хватило, да еще бы для пяти зимних зорь осталось.

Саламата слушала и молчала. Я знал, куда клонится речь, но не считал возможным вмешиваться. Да и как можно было о чем-то говорить, не зная Матвея Ляпокурова! В жизни случалось, что невесты и в день свадьбы меняли свои решения.

Разговор возобновился в первый день масленицы. Шумилины решили навестить Ляпокуровых, прихватив с собой Саламату.

- И-их, как на гусевой-то прокатишься! - сказал Шумилин. - Самой вожжи дам. Хоть насмерть коней загони - слова не скажу. На то и масленица.

Саламата на это ответила:

- Поехала бы, коли б Тимофею с Анфиской слово не дала конягинских полукровок промять.

Отец повторил приглашение:

- С отцом-то да с матерью, поди, пригожее поехать...

А Саламата резонно возразила:

- В мои годы да в нашем доме, кажись, пригожее от отца с матерью подальше быть. Я ведь не Анфиса, не одна дочь, за которую держатся, которой счастья хотят...

Отец понял намек и не стал больше настаивать. Шумилины уехали вдвоем, а мы с Саламатой отправились к Конягиным, где нас уже ожидала запряженная гусем пара полукровных "каракулевых".