Беглец   ::   Дубов Николай Иванович

Бугор был окутан бледно-розовым дымом - тамариск цвел. Приезжие переглянулись и снова улыбнулись друг другу.

- Ну? - сказал Виталий Сергеевич. - Я не прав? Море рядом, каких-нибудь десять километров персонального пляжа, и эти розовые кусты, и безлюдье, и эти дали...

- Мечта! - сказала Юлия Ивановна. - Лучше нельзя и придумать!

Она переводила взгляд вслед за его рукой. Юрка тоже смотрел туда же и старался понять, чем они восхищаются: Он жил и жил и никогда не думал, красиво здесь или нет. И никто не думал об этом и не говорил. Ни Федор и Нюшка, ни папка с мамкой. Наоборот, все жаловались, как плохо тут жить на отшибе - ни людей, ни магазина, ни клуба. И света нет - сидят при керосиновых лампах, и детям далеко ходить в школу, да еще во всякую погоду. А случись какая беда, надо бежать за четыре километра в Ломовку, потому что ближе никакого жилья нет. До Гроховки, где правление колхоза и телефон, пять километров, а до переправы и все шесть.

Дед и Максимовна не жаловались, но это потому, говорил папка, что у них свой дом в Ломовке и сад, там живет старший сын деда с семьей, а у деда здесь казенная квартира и казенная лошадь, а корова, свиньи и всякая птица свои. В полосе отчуждения он сам хозяин, сеет ячмень для казенной лошади и для своего скота сколько хочет, и на огороде всего невпроворот. Другим он тоже выделяет участки под огород, а сколько они там могут сажать, если целый день работают на дороге и для огорода остаются только вечера да выходной?..

А по-Юркиному, тут совсем неплохо.