Белая лошадь - горе не мое   ::   Соломко Наталья Зоревна

- Валера, ты слышал, что я тебе сказала?!

- Ну, мам!

- Нечего мамкать, домой!

- Ну мамочка!

- А уроки сделал?

- Сделал!

- Не ври!

- Ну мамусенька!

- Чтоб через десять минут был дома, - сдался взрослый голос.

- Через пятнадцать! - ответил невидимый во тьме Валера и умчался в глубину двора, где неистово лупили по мячу и вопили гневно:

- Толик, пас!

- Вон гаражи, - сказал Кукарека. - Только кошек уже нет... Что они, дуры, что ли, сидеть и ждать...

За гаражами действительно был пустырь, заросший высокой полынью, а в центре полынного пространства странно светилась новенькая телефонная будка, светилась не электричеством будто, а оттого, что внутри ее был огонек: Петухова Юля в алой ветровке. Петухова из десятого "А" была тихая, серьезная девочка, смуглая, темноглазая, совсем не похожая на своего белобрысого, конопатого брата.

- Замерзли? - почему-то сердито спросил Саня. Впрочем, он был сейчас не Саня, а Александр Арсеньевич.

Юля помотала головой.

- Ну пойдемте. Я вас провожу...

Они пошли сквозь сухие, пыльные заросли полыни. Молчали. Кукарека унесся куда-то вперед, Александр Арсеньевич шел рядом с Юлей и понимал, что необходимо немедленно заговорить. Сказать что-нибудь такое... Взрослое, серьезное, что положено говорить учителю при встрече с ученицей. Например: "Н-да, вот скоро вы кончите школу... Этот год у вас решающий, Юля". Или: "Вы уже решили, Юля, куда будете поступать?" Но Александр Арсеньевич упорно молчал, и лицо у него было очень сердитое, будто он собирался поставить Петуховой единицу. Так дошли до дома и остановились у подъезда.