JК
Болотные робинзоны :: Радзиевская Софья Борисовна
Страница: 60 из 126А тут чуток головы малый не лишился.
Андрейка встал с постели через неделю после того, как пришёл в себя. Он сильно вытянулся и похудел. В голубых глазах исчезли весёлые искорки. Самое тяжёлое было то, что он не спрашивал о матери, а молча, пристально смотрел на Сашу и на стариков. Он очень подружился с Гришакой, и они подолгу шептались о чём-то, когда Саша выводил Андрейку из хаты и усаживал его на сухом, пригретом солнцем пригорке.
— Вы о чём же это, ребятки, толкуете? — спросила как-то их бабушка Ульяна и ласково провела руками по светлым головёнкам.
— Так, — уклончиво ответил Андрейка, а Гришака молча отвернулся.
На следующий день Саша выждал, когда Гришака подошёл к Андрейке, и тихонько приблизился к ним сзади. Мальчуганы, увлечённые разговором, не заметили этого.
— Придёт! — убеждённо сказал Гришака. — Мать придёт к печке. И письмо увидит.
Андрейка внимательно слушал его, обхватив колени тонкими слабыми руками.
— А про меня как узнает? — с сомнением спросил он.
— Этакий ты непонятный, — нетерпеливо проговорил Гришака и хлопнул ладошкой по земле. — Печка-то ваша где стоит? Возле нашей, как хаты стояли. Твоя к печке придёт, а моя уж там. Письмо враз найдут. Понял? И узнают. Я потому и ушёл, что письмо там. А то разве бы ушёл? Потому она придёт, а мы где?
Саша повернулся и тихо отошёл, глаза защипало, к горлу подступил комок. Не сразу смог рассказать бабушке Ульяне. Она выслушала и вздохнула.
— Не мешай им, — посоветовала.
Андрейка встал с постели через неделю после того, как пришёл в себя. Он сильно вытянулся и похудел. В голубых глазах исчезли весёлые искорки. Самое тяжёлое было то, что он не спрашивал о матери, а молча, пристально смотрел на Сашу и на стариков. Он очень подружился с Гришакой, и они подолгу шептались о чём-то, когда Саша выводил Андрейку из хаты и усаживал его на сухом, пригретом солнцем пригорке.
— Вы о чём же это, ребятки, толкуете? — спросила как-то их бабушка Ульяна и ласково провела руками по светлым головёнкам.
— Так, — уклончиво ответил Андрейка, а Гришака молча отвернулся.
На следующий день Саша выждал, когда Гришака подошёл к Андрейке, и тихонько приблизился к ним сзади. Мальчуганы, увлечённые разговором, не заметили этого.
— Придёт! — убеждённо сказал Гришака. — Мать придёт к печке. И письмо увидит.
Андрейка внимательно слушал его, обхватив колени тонкими слабыми руками.
— А про меня как узнает? — с сомнением спросил он.
— Этакий ты непонятный, — нетерпеливо проговорил Гришака и хлопнул ладошкой по земле. — Печка-то ваша где стоит? Возле нашей, как хаты стояли. Твоя к печке придёт, а моя уж там. Письмо враз найдут. Понял? И узнают. Я потому и ушёл, что письмо там. А то разве бы ушёл? Потому она придёт, а мы где?
Саша повернулся и тихо отошёл, глаза защипало, к горлу подступил комок. Не сразу смог рассказать бабушке Ульяне. Она выслушала и вздохнула.
— Не мешай им, — посоветовала.