Целестина, или Шестое чувство   ::   Мусерович Малгожата

В воздухе ощущалась некоторая напряженность.

- Я, правда, ничего не имею против эмансипации женщин, - как раз говорил отец, с отвращением взирая на тарелку с обугленным бигосом, которую держал в руке, - твори, дорогая Иренка, работай, но только пощади мой желудок.

- Что ты, Жачек! - Мама была чрезвычайно удивлена. - Ты всегда так любил бигос!

- При одном виде такого бигоса у меня начинаются нервные судороги, - с горечью сообщил отец и отставил тарелку. - Ничего не поделаешь, поем сухого хлеба.

- Почему сухого? - спросила мама с раскаянием.

- Чтобы вам больно было на меня смотреть! - прорычал Жачек.

Цесина яичница подавила нарастающий конфликт в зачатке. Обед был съеден в атмосфере относительного благодушия. Одна Юлия сидела с отсутствующим лицом, задумчивая и грустная. Дедушка, ни на что не обращая внимания, читал за едой "Кандида" Вольтера.

Бобик, уже пятый день ожидавший появления рыжих волос на груди, пользуясь привилегиями больного, не проявлял аппетита.

А Цеся подумала, что ее аппетита хватило бы на троих.

Что-то здесь не сходилось. Ведь она была влюблена! Бородач с его пылким взглядом не шел у нее из головы. О ком же, как не о нем, она думала весь урок польского? И потом на математике? И по дороге домой? Юлия, которая влюблена в Толека, не прикоснулась к яичнице, а Цеся поела с удовольствием... Вторым тревожным симптомом было то, что при воспоминании о бородаче, сбитом с ног и барахтающемся в снегу, Целестине неудержимо хотелось смеяться.