Черноморский Клондайк   ::   Серегин Михаил Георгиевич

Но знакомый пейзаж не вдохновлял профессора. Его мысли были заняты иным.

– И все-таки… эта мраморная плита очень ценный экспонат… – задумчиво и безнадежно проговорил он.

– Вот пускай Пашка из того мира и любуется, – Хазар отогнул большой палец и тыкнул им вверх. – Знай, Паша, – теперь он задрал голову и простер руку в небо, – я тебя как родного любил. И вот, смотри, ничегошеньки не жалею, мать твою… А ты, блин, осел, башку под пулю подставил! Если б умней был, сидели бы мы с тобой у меня, на веранде, винишко потягивали, да на все это добро, – кивнул он в сторону плиты, – любовались. А теперь вот лежишь тут, – помрачнел Хазар, – без дела…

Он протяжно завздыхал. Оглядев свои туфли, медленно поднял взгляд на профессора. Тот неодобрительно молчал. Конечно, мраморная плита с барельефом четвертого века до нашей эры смотрелась монументальнее и роскошнее крохотной терракотовой статуэтки Деметры. Протома греческой богини плодородия датировалась третьим веком до Рождества Христова и была сама по себе примечательной вещицей. Но подобные статуэтки Деметры и ее дочери Персефоны, изображенных с накидкой на голове, со сложенными на груди руками, имели с исторической и эстетической точки зрения меньшую ценность, чем плита. Хотя для Хазара имело значение иное обстоятельство – плита превосходила статуэтку размерами.

– Эта баба, – Хазар снова наморщил лоб, – уж больно Пашкину мать напоминает! – показал он на Деметру. – Я и подумал: пусть на могиле стоит, как вечная память.