Черепашки-ниндзя и Баркулаб фон Гарт   ::   без автора

Тем не менее, отец взял кисть и, помедлив секунду-другую, поправил одно слово:

– Вот теперь безупречно!

Раздумывая над этим случаем, юный Генри мучился: «Отец исправил то место, в котором я и сам сомневался, я выбрал то слово, которое счел более выразительным. Отец же исправил его на то, от которого я отказался. Выходит, он предпочел то, что мне показалось слабым. Стало быть, в искусстве поэзии отец уступает мне?» Тогда Генри еще раз прочел стихи и подумал, что отброшенное им слово все-таки выразительнее. «Наверное, отец все же превосходит меня», – думал мальчик. «Вот еще, это я, Генри Круз, выбрал лучшее и отбросил худшее! Следы исправления пятнают набросок стиха. Надо взять кисть и исправить на прежний лад». Доктор вспомнил, как затем он придвинулся вплотную к отцу и заглянул ему в глаза. Перед ним было большое, строгое и вместе с тем бесстрастное лицо. В пытливых глазах Генри билась напряженная мысль, а это лицо, не переменило выражения. Доктор особенно хорошо помнил, что уверенная, невозмутимость отца причиняла ему боль, совершенно сбивала с толку, и вдруг он увидел, что это было лицо врага, – коварное, вызывающее на поединок, – врага, который вскоре встанет ему поперек дороги. Тогда Генри схватил кисть, которую только что положил отец, и швырнул ее в это лицо. Кисть прошлась по лбу, оставив красные разводы. Ни один мускул не дрогнул в лице отца, только глаза широко раскрылись.