Черновой вариант   ::   Матвеева Елена Александровна

Встречаю мужчину сорока лет - выглядит на двадцать...

Я приподнимаюсь на постели:

- Мама, что за ерунду ты городишь!

- А что такое? - Она смущена. - Я рассказываю, что видела своими глазами.

- Но это же невозможно! Кто послушает, скажет, с ума сошла, честное слово!

Мама поворачивается и уходит. Она очень быстро обижается, но сейчас же забывает, что обиделась или рассердилась. Если бы она была позлопамятней, я не обижал бы ее так часто.

Она копается в кухне. Наконец тихо оповещает:

- Завтрак готов.

Я не встаю.

Мать возится в ванне, потом хлопает входная дверь.

У меня болит голова. Плетусь на кухню. На сковородке остывшая яичница, на блюдце - два пирожных. Две пустые чашки, две вилки.

Я бегу по лестнице, через двор, под арку, на бывшее футбольное поле. Здесь, среди белых пушистых головок кашки, на опрокинутом тазу сидит мама - белье стережет. Она встает мне навстречу, выжидательно смотрит, и глаза у нее на мокром месте. Обнимаю маму.

Хорошо, что она не видит моего лица, я телепатирую ей: "Не сердись на меня, дурака, я же тебя люблю, ты же у меня одна, и я у тебя один, не сердись на меня, родная". Вслух сказать что-нибудь подобное у меня язык не повернется. Особенно "родная". А про себя я повторяю это много раз, и мне кажется, мама принимает мои "сигналы".

Я стаскиваю мокрое белье в таз - в кухне высохнет, и мы, так и не сказав друг другу ни слова, идем домой. Я несу таз.