Чехарда   ::   Алексин Анатолий

-- Никто не может жить на сцене как бы сам по себе. И в то же время каждый должен себя ощущать солистом. В том смысле, что нельзя прятаться за спины впереди стоящих. И за их голоса! В смысле чувства ответственности... каждый из вас солист! Вы согласны, Маргарита Васильевна?

Она склоняла голову, почти что укладывала ее на подставку для нот, которую, как я узнал, называют "пюпитром", беззвучно бродила пальцами по клавишам. Одним словом, всем своим видом показывала, что вопросы его ни к чему.

Особенно он переживал, когда нужно было петь без сопровождения, то есть без аккомпанемента Маргариты Васильевны. Такое пение называется красивым иностранным словом "а капелла". Тут уж он десять раз извинялся:

-- Простите, пожалуйста, Маргарита Васильевна... Мы сейчас споем "а капелла". Чтобы вы отдохнули немного. Простите, пожалуйста...

Мне казалось, что он побаивается ее. "Не может же он ее до такой степени уважать?! -- думал я. -- Побаивается, наверное... Есть за что! Ведь это она обнаружила, что у меня нет ни слуха, ни голоса. Ни чувства ритма!"

Маргарита Васильевна называла нас по фамилиям. А Виктор Макарович -- по именам, хотя это было рискованно: одних только Сереж в хоре, было, пять или шесть. Виктор Макарович поворачивал голову в сторону того, к кому обращался. Но мне казалось, что и без этого один Сережа отличал бы себя от другого: к каждому Виктор Макарович относился по-особому.

Например, в хоре было целых три Миши, но Машенькой он называл только меня. Не знаю почему...