Чехарда   ::   Алексин Анатолий

Но хорошее... -- Он помолчал, потер ногу. -- Тот, кто не помнит вчерашнего, тот и сегодняшнее забудет... А на самом деле позавчера и послезавтра в жизни неразделимы!

Виктор Макарович заметно устал. Но, мне показалось, не оттого, что у него были больные ноги, а от своих мыслей. Мы с ним присели.

-- Если из книги, Мишенька, выбрасывать прочитанные страницы и главы, вся книга рассыплется. Впрочем, вернемся к Дому культуры... -- сказал он. А сам вернулся к Маргарите Васильевне: -- Сколько черновой работы она брала на себя! А лавры в основном доставались хору и мне. Говорят, что в один из самых страшных кругов ада... того самого, дорога к которому вымощена твоими рухнувшими намерениями, попадают "предатели своих благодетелей". То есть люди, не помнящие добра... Не будем принадлежать к их числу, Мишенька!

-- Не будем!... Я вот вас никогда не забуду!

-- Спасибо тебе... Память может продлить человеческую жизнь. Ты понимаешь? Даже угасающую или давно угасшую...

Мы помолчали. Потом я сказал:

-- А моя мама помнит все даты в жизни наших родственников и знакомых. И всех поздравляет. Я даже смеюсь над ней.

-- А что тут смешного?

-- Все и всех помнить?... Это надо иметь такой склад! -- Я постучал пальцем по голове.

-- Память -- не склад и не хранилище, -- возразил Виктор Макарович. --Это -- святилище... Прости за громкое слово.

Мы еще помолчали.

-- Хорошо, что Дирдом ничего об этом не знает, -- сказал я. -- А то бы он не назначил Маргариту Васильевну дирижером...