Деревянные четки   ::   Роллечек Наталия

Говорит, что это могло произойти с Луцией в их доме, а тогда бы она всех убила! Разве ей так плохо жилось? Никто не обидел ее деньгами, не ударил, не оскорбил. Все ее уважали… Наша пани Кристина так расстроена всем этим, что закрывает клуб и уезжает отдыхать за границу. Жаль! Такая хорошая клиентка! – И вдруг она расчувствовалась: – А помнишь, как хороша была Луция в том бархатном платье Кристины?…

Я убежала от Аниели.

Хлопоты о помещении Луции в частную лечебницу так ни к чему и не привели.

И снова я целыми днями оставалась в нашей комнате одна. За окном, разукрашенным морозным узором, время от времени грохотали повозки. Стены комнаты, покрытые инеем, приняли мутно-синеватый оттенок замерзшего молока. Они слегка розовели только по вечерам, когда сквозь замерзшее окно пробивался одинокий луч заходящего солнца. Кругом было очень тихо и однообразно. Не появлялись даже похоронные процессии, которые летом оживляли мертвый пейзаж перед нашим домом. Я знала: стоит мне отвернуть лицо от окна, как я опять увижу на кровати молчаливую белую фигуру, устремившую свой безумный взгляд в потолок. И мне не хотелось оборачиваться. Временами Луция шевелилась, и тогда шорох соломы в матрасе заглушал ее учащенное, неровное дыхание. Я то плакала, то смотрела на улицу через маленький кружок в замерзшем окне, образовавшийся от моего дыхания.

Однажды перед нашим домом остановилась крытая больничная повозка из Кобежина. Из нее вышли санитары.

Я спряталась за занавеску, рукой зажимая себе рот, чтобы не разрыдаться. Санитары двинулись по лестнице. Вынесли Луцию на носилках.