Страница:
228 из 338
Как ни странно, но вблизи оно почему-то теряло всё свое таинственное обаяние: отекшая кожа, влажные губы и синяки под глазами скорее отталкивали, чем привлекали. Глаза ее были совершенно мутны и холодны, взгляд их рассеян.
– Сестра Модеста говорит, что это ты вытащила сочинение Целины и подложила на его место свое.
– Нет, это не я.
– Перестань лгать. Мы всё равно доберемся до истины.
Она поддела меня ладонью под подбородок и, с силой давя на него, вынудила откинуть назад голову. Ее искривленное лицо я видела теперь прямо перед собой.
– Будешь ты отвечать или нет?
Я живо вспомнила сцену у калитки, тонкие пальцы матушки-настоятельницы, вцепившиеся в волосы Гельки, и задрожала от страха.
Холодная ладонь всё ожесточеннее давила на подбородок, так что мне стало больно шею и мозжечок.
– Ну так что?
– Да, – еле выдавила я из себя. – Это я…
Настоятельница отпустила мой подбородок и отступила чуть в сторону. На ее лице был написан ужас. Отворачивая голову, словно уже один мой вид вызывал у нее чувство омерзения, она сказала:
– С сегодняшнего дня ты будешь изгнана из "Евхаристичной Круцьяты". Перед следующим собранием расскажешь ксендзу обо всем, что ты натворила. А сейчас… Сейчас пойдешь к сестре Модесте и попросишь, чтобы она назначила тебе самое тяжкое наказание. Убирайся!..
***
Пришел ноябрь, а вместе с ним на наши плечи легли и две кропотливые, утомительные обязанности.
|< Пред. 226 227 228 229 230 След. >|