Девочка и птицелет   ::   Киселев Владимир

Следователь подошел к нам и, покачивая головой, сказал, что ему придется и нас забрать с собой, а водитель, покачивая головой, сказал: "Ну и ребята!", а милиционер, тоже покачивая головой, сказал, что хорошо, что хоть обошлось без аварии.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Я прижалась ухом к стене и послушала музыку. Я всегда перед сном слушаю хорошую музыку. В соседней квартире - вход в нее из другого подъезда вечером всегда негромко играет радио. Сейчас радио играло очень хороший твист, похожий на детскую считалочку, и с такими же непонятными словами, вроде "зне, бене, раба - винтер, квинтер, жаба".

А над моей постелью висел в деревянной рамке портрет Шевченко, вырезанный на черной лаковой доске. Мне его не было видно в темноте, но я знала, какой он, и как он смотрят запавшими глазами из-под низко надвинутых бровей, и как обвисли у него усы.

Я снова написала стихи про Шевченко. Я написала белые стихи - мне к ним не нужны рифмы.

Я знаю, что твердил Тарас Шевченко,

Когда его держали в Кос-Арале,

И муштровали под казахским солнцем,

И запрещали даже рисовать.

Я знаю, что твердил Тарас Шевченко,

Когда он видел, как сквозь строй проводят,

И слышал, как с глухим и страшным звуком

Отскакивают палки от спины.

Я знаю, что твердил Тарас Шевченко,

Когда вельмож он видел украинских,

Своих же братьев давящих и рвущих

Почище всяких турков и татар.

Я знаю, что твердил Тарас Шевченко.