JК
Девочка в бурном море (отрывок) :: Воскресенская Зоя Ивановна
Страница: 4 из 28А когда солнце скрылось где-то за степью, с моря пополз холод,и только медленно остывающая земля напоминала о дневном зное.
Антошка вместе со старшими побежала к палаткам. Первый раз в жизни Антошка будет жить в палатке. В двенадцать лет переходишь в категорию старших и словно поднимаешься на высокую ступеньку, с которой дальше видно, на которой чувствуешь себя самостоятельнее, вольготнее.
Утром Антошка проснулась от холода. Ее соседка Наташа спала, завернув голову в одеяло, высунув голые пятки. Антошка пыталась растолкать подружку, но та сердито брыкалась, что-то бормотала, и Антошка, опасаясь разбудить пионервожатую, поспешно натянула сарафан, сверху накинула как плащ одеяло и выскользнула из палатки.
Солнце словно тайным ходом пробралось за ночь под морем и теперь выкарабкивалось из морской пучины.
Антошка замерла в восхищении. Море лежало прямо под ногами спокойное, как туго натянутый серовато-голубой атлас, и только кое-где слегка морщилось. Такой же светло-голубой полог неба был натянут над морем.
Степь спала. Лагерь спал.
И вдруг Антошка заприметила мальчишку. Хрустя галькой, он бежал по дорожке с горном в руках. Взобрался на серебряную от росы трибуну, поднял было горн, да так и застыл - тоже залюбовался морем. Потом взглянул на часы, обратил горн раструбом к зорьке и загорнил: "Вставай, вставай, дружок!" Опустил горн. Огляделся вокруг. Антошка плотнее завернулась в одеяло, прижалась к стволу абрикосового дерева. Солнце развернуло веер лучей.
Антошка вместе со старшими побежала к палаткам. Первый раз в жизни Антошка будет жить в палатке. В двенадцать лет переходишь в категорию старших и словно поднимаешься на высокую ступеньку, с которой дальше видно, на которой чувствуешь себя самостоятельнее, вольготнее.
Утром Антошка проснулась от холода. Ее соседка Наташа спала, завернув голову в одеяло, высунув голые пятки. Антошка пыталась растолкать подружку, но та сердито брыкалась, что-то бормотала, и Антошка, опасаясь разбудить пионервожатую, поспешно натянула сарафан, сверху накинула как плащ одеяло и выскользнула из палатки.
Солнце словно тайным ходом пробралось за ночь под морем и теперь выкарабкивалось из морской пучины.
Антошка замерла в восхищении. Море лежало прямо под ногами спокойное, как туго натянутый серовато-голубой атлас, и только кое-где слегка морщилось. Такой же светло-голубой полог неба был натянут над морем.
Степь спала. Лагерь спал.
И вдруг Антошка заприметила мальчишку. Хрустя галькой, он бежал по дорожке с горном в руках. Взобрался на серебряную от росы трибуну, поднял было горн, да так и застыл - тоже залюбовался морем. Потом взглянул на часы, обратил горн раструбом к зорьке и загорнил: "Вставай, вставай, дружок!" Опустил горн. Огляделся вокруг. Антошка плотнее завернулась в одеяло, прижалась к стволу абрикосового дерева. Солнце развернуло веер лучей.