Дом в медвежьем углу   ::   Милн Алан Александр

И затем, видя, что Сыч ожидает от него каких-то других слов, говорит: "А там будут такие маленькие сладкие штучки в розовой глазури?"

Сыч почувствовал, что это ниже его достоинства говорить о маленьких сладких штучках в розовой глазури, и он твердо сказал Пуху то, что сказал Кристофер Робин, и улетел к И-i.

"Банкет в честь Меня?", думал про себя Пух. "Грандиозно!" И он стал размышлять о том, все ли животные знают, что это не просто, а специальный Пух-банкет, и говорил ли им Кристофер Робин о Водоплавающем Медведе и Мозгах Пуха и всех других замечательных кораблях, которые он построил и на которых ходил в море. И он начал думать, как ужасно было бы, если бы все забыли об этом, если бы никто так толком и не понял, в честь кого устраивался банкет: и чем больше он так думал, тем больше идея банкета путалась у него в голове, как во сне, где все происходит как попало. И затем сон стал сам собой петь у него в голове и пел

156

до тех пор, пока не стал чем-то вроде песни. Это была__

ТРЕВОЖНАЯ ПЕСНЬ ПУХА

Да здравствует Пух!

(Кто-кто?)

Да Пух

(Еще раз, но вслух)

Да что ты -- оглох?

Он спас сразу Двух!

Медведю Ура!

(Вчера?)

Нет, третьего дня

Он спас от воды

(неужели Меня?)

Да что ты -- заснул?

Поросенка от наводнения спас Пух.

(Кто-кто?)

Да Пух же!

(Признаюсь, ничего не понимаю.)

Ладно, Пух -- это Медведь Очень Большого

Ума!

(Что? Сошел сума?) Большого ума. (Большого чего?) Ладно, и того, и сего. Он и плавать-то не умел, Но он на горшок сел, И это сделался корабль. (Горшок стал, как дирижабль?) Ну, скорее, нечто вроде горшка.