JК
Черный передел. Книга II :: Баюканский Анатолий Борисович
Страница: 3 из 592В «крытку». Хвост, видать, дальше потянулся. Завтра в этап пойдешь…
До поздней ночи утешали Алексея сотоварищи по несчастью, но тревога не исчезла. Уже свыкся со здешними порядками, нашел общий язык с бригадой, ладил с контролерами и охраной, а там… Особенно страшила неопределенность. Даже бывалые «воры в законе», буквально вызубривавшие уголовный кодекс от корки до корки, не могли уразуметь, почему заключенного отзывают из лагеря в тюрьму, а не наоборот. Тем более непонятно, что до конца срока Алексею оставалось более двух лет и мера пресечения была четко обозначена в приговоре.
Все вскоре выяснилось. В елецкую «крытку» Русича доставили в «столыпинском» вагоне, потом от вокзала до тюрьмы – в «воронке». И здесь, в канцелярии, подтвердили, что у следствия возникли кое-какие вопросы по Старососненску, а город находился всего в двух часах езды – удобно вызывать свидетелей и потерпевших.
И все равно в глубине души Русича тлела, то разгораясь, то вновь угасая, крохотная надежда – всезнающие лагерные «ботало» [1] раззвонили по лагпунктам будоражащую весть – в стране, по указанию новых властей, начался спешный пересмотр уголовных дел «хозяйственников», которых, согласно слухам, «чалилось» в союзном ГУЛАГе аж 160 тысяч гавриков – целая армия бывших директоров заводов и совхозов, инженеров, снабженцев, предпринимателей и коммерсантов. Якобы то, за что они «сели», нынче вообще не только не преследуется, но и всемерно поощряется.
До поздней ночи утешали Алексея сотоварищи по несчастью, но тревога не исчезла. Уже свыкся со здешними порядками, нашел общий язык с бригадой, ладил с контролерами и охраной, а там… Особенно страшила неопределенность. Даже бывалые «воры в законе», буквально вызубривавшие уголовный кодекс от корки до корки, не могли уразуметь, почему заключенного отзывают из лагеря в тюрьму, а не наоборот. Тем более непонятно, что до конца срока Алексею оставалось более двух лет и мера пресечения была четко обозначена в приговоре.
Все вскоре выяснилось. В елецкую «крытку» Русича доставили в «столыпинском» вагоне, потом от вокзала до тюрьмы – в «воронке». И здесь, в канцелярии, подтвердили, что у следствия возникли кое-какие вопросы по Старососненску, а город находился всего в двух часах езды – удобно вызывать свидетелей и потерпевших.
И все равно в глубине души Русича тлела, то разгораясь, то вновь угасая, крохотная надежда – всезнающие лагерные «ботало» [1] раззвонили по лагпунктам будоражащую весть – в стране, по указанию новых властей, начался спешный пересмотр уголовных дел «хозяйственников», которых, согласно слухам, «чалилось» в союзном ГУЛАГе аж 160 тысяч гавриков – целая армия бывших директоров заводов и совхозов, инженеров, снабженцев, предпринимателей и коммерсантов. Якобы то, за что они «сели», нынче вообще не только не преследуется, но и всемерно поощряется.