JК
Дорога к другу (Дневники) :: Пришвин Михаил
Страница: 14 из 119Вышел на улицу без всякого дела и поехал по метро в город. И вдруг мелькнуло мне знакомое чувство счастья своей личной свободы на мгновение: кажется, будто я владею мгновением жизни своей в толпе, как часто у меня бывает в лесу.
"А разве, - подумал я, - и человеческая толпа не загадочна в жизни своей, как и лес". И я вдруг обратил это свое чудное внимание к жизни минуты.
Время летит, моргнуть не успел, а вон акация уже в зеленых стручках, и расцвели все ирисы, и много раскрытых цветов на жасминах.
Погода сегодня оранжерейная после дождика, небо закрыто, и тихо, листик не шелохнется, и тепло, только если не жарко. День задумчивый и раздумчивый, когда внимание рождает необычайные откровения обыкновенных неоткровенных существ.
Вчера на восходе была такая тишина, что даже и щекой не уловишь, не почувствуешь, тишина была тише своего дыхания. Но с какой-то стороны по-своему что-то чуть дышало на лес, и оттого березки там густо убирались инеем. А здесь, на другой стороне, инея не было. И я понял, что не солнце, как думалось, определяет, где наседать инею и где сучку оставаться голым, а это делает утреннее дыханье, такое слабое, что даже и щекой не улавливаешь.
29 января 1951 года. Понедельник. Мороз с - 25 упал на - 10. Солнце, как месяц, не больно смотреть, и снег летит редкий и спокойный, и в лесу, как всегда: снег летит в тишине, а сам думаешь - от меня эта тишина, я не слышу, а по снегу вижу и знаю, не так он летит: кто-то его слушает.
"А разве, - подумал я, - и человеческая толпа не загадочна в жизни своей, как и лес". И я вдруг обратил это свое чудное внимание к жизни минуты.
Время летит, моргнуть не успел, а вон акация уже в зеленых стручках, и расцвели все ирисы, и много раскрытых цветов на жасминах.
Погода сегодня оранжерейная после дождика, небо закрыто, и тихо, листик не шелохнется, и тепло, только если не жарко. День задумчивый и раздумчивый, когда внимание рождает необычайные откровения обыкновенных неоткровенных существ.
Вчера на восходе была такая тишина, что даже и щекой не уловишь, не почувствуешь, тишина была тише своего дыхания. Но с какой-то стороны по-своему что-то чуть дышало на лес, и оттого березки там густо убирались инеем. А здесь, на другой стороне, инея не было. И я понял, что не солнце, как думалось, определяет, где наседать инею и где сучку оставаться голым, а это делает утреннее дыханье, такое слабое, что даже и щекой не улавливаешь.
29 января 1951 года. Понедельник. Мороз с - 25 упал на - 10. Солнце, как месяц, не больно смотреть, и снег летит редкий и спокойный, и в лесу, как всегда: снег летит в тишине, а сам думаешь - от меня эта тишина, я не слышу, а по снегу вижу и знаю, не так он летит: кто-то его слушает.