JК
Дорога к другу (Дневники) :: Пришвин Михаил
Страница: 6 из 119неопытному человеку может показаться, будто я действительно о себе это пишу, о себе, какой есть, - нет, нет! это "я" мое - часть великого мирового "Я", оно может свободно превращаться в того или другого человека, облекаться той или иной плотью.
...Настоящее писательство, впрочем, всегда вне себя и всегда не от "я", а от "мы" ("Мы с тобой").
В искусстве слова необходимо познать себя и это самое представить как узнанное в другом.
Я пишу для тех, кто чувствует поэзию пролетающих мгновений повседневной жизни и страдает, что сам не в силах схватить их.
Мое "я" в дневнике должно быть таким же, как и в художественном произведении, то есть глядеться в зеркало вечности, выступать всегда победителем текущего времени.
Хорошо бы научиться писать дневники... новеллами, или в крайнем случае хоть бы сюжетами, или даже намеками на сюжет.
Отвращение к учительству. Хочу не учить, а душевно беседовать, размышлять сообща и догадываться.
Повесть моя зарастает, и я думаю: не больше ли всякой повести эти записи о жизни, как я их веду?
Это "превосходство" я отношу не к таланту своему, а к особой моей вере в жизнь, вере, может быть, простака, в то, что в ж и з н и содержится в с е.
Если бы не эта вера, я бы мог сделаться поэтом и романистом, но эта вера приковала меня исключительно к своим личным переживаниям: я работал по своему дарованию как художник, а по вере и честности - как ученый.
...Настоящее писательство, впрочем, всегда вне себя и всегда не от "я", а от "мы" ("Мы с тобой").
В искусстве слова необходимо познать себя и это самое представить как узнанное в другом.
Я пишу для тех, кто чувствует поэзию пролетающих мгновений повседневной жизни и страдает, что сам не в силах схватить их.
Мое "я" в дневнике должно быть таким же, как и в художественном произведении, то есть глядеться в зеркало вечности, выступать всегда победителем текущего времени.
Хорошо бы научиться писать дневники... новеллами, или в крайнем случае хоть бы сюжетами, или даже намеками на сюжет.
Отвращение к учительству. Хочу не учить, а душевно беседовать, размышлять сообща и догадываться.
Повесть моя зарастает, и я думаю: не больше ли всякой повести эти записи о жизни, как я их веду?
Это "превосходство" я отношу не к таланту своему, а к особой моей вере в жизнь, вере, может быть, простака, в то, что в ж и з н и содержится в с е.
Если бы не эта вера, я бы мог сделаться поэтом и романистом, но эта вера приковала меня исключительно к своим личным переживаниям: я работал по своему дарованию как художник, а по вере и честности - как ученый.