Страница:
119 из 459
Встречаясь с ним глазами, я теперь читал в его взгляде что-то вроде упрямого вызова: "Ты еще узнаешь мне цену. Погоди, увидишь, что есть Суржик!" Это не было перерождение. Но что-то произошло, что-то стронулось с места в этой неподвижной, сонной душе. Важно было не упустить это, во-время поддержать, помочь.
С Колышкиным не произошло ровно ничего. Разве что лицо его стало еще угрюмее, глаза еще тусклее, движения еще более вялыми и нескладными. Я понял: с Репиным больше нельзя оставаться в прежних отношениях, надо что-то круто и всерьез переламывать.
Впрочем, недолгое время спустя он сам дал мне повод для разговора.
20. ПАНИН
В столовой ребята сидели по четыре, иногда по шесть человек за столом. Когда освободились места Короля, Плетнева и Разумова, на одно из них посадили Панина, паренька лет тринадцати, угрюмого и неповоротливого, - того самого, что чуть не съел буханку; жесткие черные волосы его странно козырьком - торчали вперед над низким лбом. И в первый же день я увидел, что Володин, единственный оставшийся от прежней компании, подсел пятым к соседнему столу.
- Почему не на своем месте?
- Так. Мне здесь лучше. Я вот с Пашкой и Петькой буду.
- Глупости! Тут ты только им мешаешь и самому неудобно - сидишь на углу. Иди на свое место.
Препираться было нельзя, и Володин нехотя вернулся. Но потом он стал ходить за мной по пятам, умоляя разрешить ему пересесть на другое место.
- Зачем?
- Ну, Семен Афанасьевич...
- Объясни, почему не хочешь оставаться на старом месте, тогда и поговорим.
|< Пред. 117 118 119 120 121 След. >|