Страница:
209 из 459
Как видно, уродливо разросшееся самолюбие было самой определившейся чертой в его характере - и ничто не могло задеть его больнее, чем презрение. А я знал: презрение - лекарство сильное, но опасное; недаром кто-то сказал, что оно проникает даже сквозь панцырь черепахи. Им можно отравить - и тогда обратного хода не будет. Да, Репин был для меня задачей трудной и тревожной, я ни на час не мог забыть о нем.
Другой задачей неожиданно оказался Разумов. Как будто все его силы ушли на пощечину Репину. Он бродил вялый, потухший, не поднимая глаз. Все валилось у него из рук. Алексей Саввич говорил, что Разумов подолгу застывает у верстака, не двигаясь, не оборачиваясь на оклики и словно забыв обо всем. По словам Жукова, он плохо ел, беспокойно спал по ночам. Он не принимал участия ни в каких играх.
- Слушай, Семен, - озабоченно сказала мне Галя, - Разумов приходит ко мне и все толкует, что он никогда не воровал и о той пропаже ничего не знает. Я ему сказала, что никто и не сомневается в этом.
- А он что?
- Говорит, что слишком уж все совпало - их уход и пропажа. И что все, конечно, думают на них. И никакие уговоры его не берут.
Я видел, как Разумов отводил в сторону то одного, то другого из ребят, и знал, что он твердит все то же: "Конечно, все так совпало... Только мы не брали... Разве мы могли бы..."
И неизвестно, кто чувствовал себя более неловко - Разумов или тот, кому приходилось его выслушивать.
|< Пред. 207 208 209 210 211 След. >|