Страница:
289 из 459
А потом (может быть, не только потому, что по-хозяйски, по-человечески хотелось об этом узнать, но и из желания отвлечь Ганса, заговорить с ним о более простом, житейском) его стали расспрашивать, много ли безработных в Германии, как там с едой, почем мясо, хлеб, картофель. Ганс отвечал все так же безыскусственно и с готовностью. Сын безработного, он знал все это не понаслышке; до приезда в Советский Союз и он и Эрвин много лет не чувствовали себя сытыми, они забыли вкус мяса, и, несмотря на все наши старания откормить их и подправить, несмотря на недавний загар, сразу видно было, какой Ганс худой и истощенный.
Окна были широко раскрыты, и в комнату глядела темная, звездная августовская ночь. Ганс все так же стоял, опершись рукой о стол, и добросовестно, подробно отвечал на вопросы. А Иван Алексеевич все чаще озабоченно посматривал на него.
Наконец Ивану Алексеевичу удалось выбрать минуту тишины, и он поднялся.
- Устал мальчишка, - сказал он про себя и обратился к Гансу: - Спасибо тебе, молодой товарищ!
Софья Михайловна не стала переводить - рука Ганса потонула в широких, крепких ладонях председателя.
- Большое тебе от всех нас спасибо! - повторил Иван Алексеевич.
Ганс улыбнулся, и по этой улыбке видно было, что он хорошо понял и без перевода.
Потом его обступили - кто гладил по плечу, кто жал руку. Он не успевал оборачиваться и отвечать улыбкой на слова, обращенные к нему.
- Не жалей, не жалей, что привел! - шепнул мне Соколов.
- Не жалею, - ответил я.
|< Пред. 287 288 289 290 291 След. >|