JК
Дорога в жизнь (Дорога в жизнь - 1) :: Вигдорова Фрида Абрамовна
Страница: 348 из 459А Колышкин? Молча, с хмурым, безучастным лицом повинуется он каждому слову Репина, а если и нет никаких приказаний, стоит понаблюдать за ним - и ясно: что-то мешает ему жить. И это "что-то" - все тот же Репин.
Мы часто оставались с Колышкиным один на один - он всегда молчал, и мне не хотелось торопить его. Мне казалось: естественно должно родиться доверие, и тогда он сам, по доброй воле, скажет мне, что у него на душе. И я ошибся. Грубо, непростительно ошибся, потому что видел безучастность, равнодушие - и не увидел во-время боли, горечи, глубоко скрытого недовольства собой.
Потом я еще не раз ошибался. Но этот случай, хоть он и не кончился катастрофой, я запомнил навсегда, как укор и как предостережение.
Вечером, как обычно, я проходил по тускло освещенным спальням. Ребята уже спали. Я приостановился около Петьки, который засыпал мгновенно, едва успев донести голову до подушки. Разметавшись, совсем как Костик, спал белоголовый Павлушка Стеклов. Калачиком свернулся Леня. Все спали. Не спал во всем нашем доме только один человек: Колышкин лежал, подложив обе руки под голову. Я остановился рядом - он не повернул головы.
- Михаил, - шепотом позвал я.
Он медленно повернулся, и я увидел глаза, полные такого отчаяния, что слеза на секунду застряли у меня в горле.
- Зайди ко мне завтра вечером, слышишь?
- Слышу, - одними губами ответил он и снова отвернулся.
Я пошел дальше, унося в себе горечь и укоризну этого взгляда - я ощутил их так остро, как если бы Колышкин вслух упрекнул меня самыми беспощадными словами.
Мы часто оставались с Колышкиным один на один - он всегда молчал, и мне не хотелось торопить его. Мне казалось: естественно должно родиться доверие, и тогда он сам, по доброй воле, скажет мне, что у него на душе. И я ошибся. Грубо, непростительно ошибся, потому что видел безучастность, равнодушие - и не увидел во-время боли, горечи, глубоко скрытого недовольства собой.
Потом я еще не раз ошибался. Но этот случай, хоть он и не кончился катастрофой, я запомнил навсегда, как укор и как предостережение.
Вечером, как обычно, я проходил по тускло освещенным спальням. Ребята уже спали. Я приостановился около Петьки, который засыпал мгновенно, едва успев донести голову до подушки. Разметавшись, совсем как Костик, спал белоголовый Павлушка Стеклов. Калачиком свернулся Леня. Все спали. Не спал во всем нашем доме только один человек: Колышкин лежал, подложив обе руки под голову. Я остановился рядом - он не повернул головы.
- Михаил, - шепотом позвал я.
Он медленно повернулся, и я увидел глаза, полные такого отчаяния, что слеза на секунду застряли у меня в горле.
- Зайди ко мне завтра вечером, слышишь?
- Слышу, - одними губами ответил он и снова отвернулся.
Я пошел дальше, унося в себе горечь и укоризну этого взгляда - я ощутил их так остро, как если бы Колышкин вслух упрекнул меня самыми беспощадными словами.