JК
Галерея восковых фигур :: Пулман Филип
Страница: 26 из 220В доме появился острый летучий запах: может, так пахнет соляной раствор? На что похож этот запах? Может, это раствор цианида?
Громобой отнёс пирог на кухню и зажёг лампу.
Потом он подумал: «Я должен пойти и посмотреть, что делает отец».
Он прошёл через судомойню, откуда узкая тёмная лестница вела в подвал.
Дойдя до конца лестницы, он услышал голоса. Отец с кем-то разговаривал.
— Придётся отнести их в западную часть, — говорил он. — Попробуй на Оксфорд-стрит. Ламбет больше не годится. Ещё можешь попробовать на Уайтли в Квинсвей…
Другой голос что-то ответил, и дверь закрылась. Потом донёсся стук отложенных инструментов и шорох, словно отец протирал пол, что-то насвистывая себе под нос. Громобой поднялся по лестнице обратно и вымыл руки под колонкой во дворе, поплескав водой на лицо, чтобы было незаметно, что глаза покраснели.
Он зажёг плиту, поставил пирог на стол и собрался приготовить чай. Но именно в тот момент, когда отец уже шёл по коридору, раздался громкий стук в дверь.
Сердце Громобоя подпрыгнуло от ужаса. Он услышал, как шаги отца замедлились, а затем повернули к двери; слышал, как щёлкнул замок и раздался громкий голос, провозгласивший официальным тоном:
— Фредерик Уильям Добни?
— Да, это я, — ответил отец.
— Фредерик Уильям Добни, я арестую вас по обвинению в….
— НЕТ!
Громобой распахнул дверь кухни и бросился в коридор. На пороге стоял толстый полицейский, рядом с ним второй, тщедушный, а напротив них — отец с огорошенным видом.
Громобой отнёс пирог на кухню и зажёг лампу.
Потом он подумал: «Я должен пойти и посмотреть, что делает отец».
Он прошёл через судомойню, откуда узкая тёмная лестница вела в подвал.
Дойдя до конца лестницы, он услышал голоса. Отец с кем-то разговаривал.
— Придётся отнести их в западную часть, — говорил он. — Попробуй на Оксфорд-стрит. Ламбет больше не годится. Ещё можешь попробовать на Уайтли в Квинсвей…
Другой голос что-то ответил, и дверь закрылась. Потом донёсся стук отложенных инструментов и шорох, словно отец протирал пол, что-то насвистывая себе под нос. Громобой поднялся по лестнице обратно и вымыл руки под колонкой во дворе, поплескав водой на лицо, чтобы было незаметно, что глаза покраснели.
Он зажёг плиту, поставил пирог на стол и собрался приготовить чай. Но именно в тот момент, когда отец уже шёл по коридору, раздался громкий стук в дверь.
Сердце Громобоя подпрыгнуло от ужаса. Он услышал, как шаги отца замедлились, а затем повернули к двери; слышал, как щёлкнул замок и раздался громкий голос, провозгласивший официальным тоном:
— Фредерик Уильям Добни?
— Да, это я, — ответил отец.
— Фредерик Уильям Добни, я арестую вас по обвинению в….
— НЕТ!
Громобой распахнул дверь кухни и бросился в коридор. На пороге стоял толстый полицейский, рядом с ним второй, тщедушный, а напротив них — отец с огорошенным видом.