Гулять по воде   ::   Иртенина Наталья

Вот до чего порядок любил. А то какой это порядок, когда в крематории заживо кого-то палят, а мэру о том — кого и за какие грехи — совсем ничего не ведомо. Прямое беспардонство.

— Вот, — говорит Кондрат Кузьмич, утрамбовавши внутрях прогорклый осадок от неприличной трубы, — квелый народец стал, а все равно безобразит. И реформы впрок не идут. А ведь для него, народа, стараюсь, ночей не сплю, все выдумываю что-либо этакое, полезное для бодрости. Просвещаю их, сил не жалею, а они… — Тут Кондрат Кузьмич окончательно осерчал и ушел от окна, втиснул худое свое, длинное тело за кофейный стол да сгоряча наплескал на него коричневую лужу из чашки-бадейки. — Самую малую явку на выборах до десятой части снизил — вот их благодарность! Не ходят! Хоть штаны на себе рви и голым пляши. Им только б друг дружку резать в темных углах да уворованное от меня прятать. Никакого порядку.

— Кто же во всем этом виноват? — лукаво спрашивает его советник и тонко улыбается всем лицом с неким коровьим очертанием. А кроме коровьего, у него была огромная, будто чайник, пеговолосая голова, выпирающее брюхо, да голос имел полубабий, петушиный. А головой покачивал, усиливая тонкую улыбку.

Кондрат Кузьмич смахнул кофейную лужу на ценный азиатский ковер и говорит, душу себе растравивши:

— Да кто же еще, Яшка Упырь виноват. Все никак не сдохнет, гриб червивый, шляется по городу, красненькое сосет. Любит красненькое, комар малярийный.